Спустя минуту к плескающемуся со счастливой миной сэру рыцарю присоединился бывший разбойник. Назир положил бурдюки просохнуть и уселся на бережок, качая головой при виде дурачащихся, брызгающих друг в друга водой молодых людей.

В памяти возвращались первые дни здесь. Благословенный край! Назир с наслаждением вдыхал аромат родной земли. Его сердце было полно впервые за долгое время. Он словно ожил, ступив на берег родной Аравии. Чего нельзя было сказать о его спутниках. Хотя надо отдать им должное, их мужество и упорство достойны уважения. Первое, что сделал шатающийся, истерзанный морской болезнью Гизборн, это вывел из загона своего адского жеребца. Бедный конь находился, кажется, в ещё худшем состоянии, чем его несчастный хозяин, промучившийся всю дорогу и превратившийся в костлявую шатающуюся тень. Пришлось потратить почти две недели на приготовления к путешествию, хотя Гай рвался в путь. Робину с трудом удалось убедить упрямого как десять тысяч ослов рыцаря, что свалившись где-нибудь от слабости и немощи, он не спасет Лейлу и не вернется вместе с ней домой. Назир старался не встревать в перепалки и беседы молодых людей. В первое время он даже не знал, как относиться к Робину и к тому, что у бывшего командира роман с его дочерью. В конце концов сарацин плюнул на условности и решил относиться ко всему как к данности, предложенной Аллахом. Правда, между ним и юным рыцарем все ещё была такая прохладца, Гай не реагировал на присутствие Назира, так, словно сарацина не существовало. Посредником и связующей нитью между ними был Робин, который с самого своего знакомства с жаркой землей Аравии, впустил в сердце её пламя и дух. Назира поражало то, как быстро его бывший предводитель адаптировался в чужом для него краю. В отличии от Гая, погруженного в себя, неспособного найти общий язык с местным населением, Робин с успехом применял полученные от Амонет знания языка и обычаев Святой Земли. И, что поразило сарацина, местные не проявляли к нему неприязни, напротив, юноше удавалось зачастую то, что не выходило даже у самого Назира. К примеру, он купил прекрасных лошадей и провиант для путешествия за такую ничтожно малую цену, что даже у бывалого Назира отвисла челюсть. Наз помнил, как они беседовали в последнюю ночь перед выходом. Гай спал, свернувшись калачиком под своим синим плащом, в котле булькала вода. По совету старенького хозяина домика, который они снимали, бедуина, осевшего в городе, они кипятили воду, затем остужая её и заливая в мехи. Кипяченая вода не портилась намного дольше обычной. Они говорили по-арабски, Робин настоял, чтобы крепче и лучше усвоить язык, основы которого были уже заложены прекрасной Амонет.

с сомнением спросил Робин, кивая на тихо пограпывающего в углу рыцаря. – Знаешь, Наз, иногда мне кажется, боги играют с нами, как с куклами. Вот мы были врагами…теперь Гай- мой брат, больше, чем брат. Я не знаю, как объяснить тебе. Знаешь, даже когда был шанс убить его там, в Шервуде, я оставлял ему жизнь. Меня не покидало ощущение, что я знаю его…что он не так плох, как кажется…

Назир наклонился, чтобы подкинуть поленце в огонь. Он немного помолчал, вслушиваясь в тишину, прерываемую только криком какой-то ночной птицы.

– Наши пустынные мудрецы, одевающие на себя повязки из шерсти, говорят, – наконец произнес он, – что когда-то мы уже жили раньше. Что душа не умирает, а продолжает жизнь, возрождаясь снова и снова. Быть может, твоя душа вспомнила, как когда-то вы были друзьями? Иного объяснения я не могу найти. Не знаю, что будет дальше, Робин, на всё воля Аллаха…Мне бы только отыскать дочь Амайрани…

– Наз…я давно хотел спросить, да как-то не выходило…ты не против, что мы с Амонет…что я…- Робин замялся. Назир, подавшись вперед, положил руку ему на плечо.

– Ты хороший человек, Робин. Иначе я не пошел бы за тобой. Я до сих пор не могу простить себе, Что не вернулся на Холм, не убедился…Аллаху было угодно спасти тебя руками того, кого мы все считали злейшим врагом. Кто я такой, чтобы идти против Его воли…и против вашей любви. Моя дочь вольна сама выбирать себе возлюбленного. И это не тот случай, когда я не одобряю её выбор. ..И вообще…Ложись-ка ты лучше спать, Робин, завтра мы рано выедем, ещё засветло.

– А ты?

– Я заполню бурдюки и тоже лягу.

Утро встретило их готовым и одетым Гаем, который уже успел оседлать лошадей и погрузить провиант и воду. Упрямый рыцарь ни в какую не пожелал одеваться как местный обитатель, как был в своем старом облачении, так в нем и остался. Робин все же на всякий случай положил в один из тюков смену одежду для всех троих.

фыркнул Робин, плеская в лицо холодной водой, чтобы окончательно согнать остатки сна. Гай мрачно засопел.

– Поспишь тут…эти по утру как завели свою песню, меня аж подкинуло.

– Это муэдзины собирают народ на молитву, – наставительно произнес Робин, зевая во весь рот и почесывая шрам на затылке. –В любом случае хорошо, что ты нас разбудил. Я сейчас сбегаю принесу поесть.

Проблем с зарабатыванием денег на завтрак у находчивого Локсли не возникло. Он перетащил пару тюков, разгрузил большую телегу с тканями и пошел в те ряды, где торговали снедью, весело побрякивая монетками, заплаченными торговцем. Купив немного вареного мяса, масла, сыра и зелени, он вернулся обратно в дом и застал Назира уже готовым к выходу. Позавтракав и запив еду холодной чистой водой, трое путешественников забрались в седла своих одров и выступили в поход. Гай так измотался во время перехода, что уснул как убитый, рухнув на постеленный под пальмой плащ. Робин, которому холодная свежая вода придала сил, пошел бродить по оазису, с любопытством разглядывая высоченные финиковые пальмы. Он вспомнил, что рассказывал старик-бедуин, когда они беседовали ночами, не в силах уснуть и коротая время за историями.

– Финиковую пальму создал Всевышний Аллах, как утешение и источник пищи. Её плоды сладки и насыщают быстро. Наш Благословенный Пророк очень любил финики. Ногами финиковая пальма стоит в воде, головой тянется к солнцу. Солнце и вода перемешаны в плодах её.

задумчиво спросил он, примериваясь к финикам, темневшим в пальмовой кроне. Назир покачал головой.

– Созрели или нет, они нам не принадлежат.

удивился Робин, на всякий случай озираясь.

– Тому, кто за ней ухаживал, – невозмутимо отозвался сарацин. –Вот, смотри, заметно, что тут работали.

Робин сел на травку, задумчиво глядя в колышущееся марево над барханами.

полюбопытствовал он, указывая на крошечные фигурки, едва видневшиеся впереди. Назир прищурился, держа руку над глазами.

– Думаю, что да. Буди Гизборна.

– Думаешь, это враги?

– Думаю, в любом случае эти люди нам незнакомы и мы не знаем, чего от них ждать. Буди Гизборна, я пока спрячу лошадей и уберу остатки еды.