Да и удача моя все еще при мне, если сейчас все раскрылось именно так.

— Перед тем, как стать женой вождя орков, я была довольно-таки талантливой воровкой по прозвищу Лиса.

Лидия смотрит на меня, прищурившись, не говоря ни слова. И я наконец-то вспоминаю, что уже отвечаю не только за себя. Дура. Поддалась влиянию каприза — захотелось, видите ли, удовлетворить любопытство. Вот только головой надо было думать — здесь же каждый наделен силой. А на моей стороне только хитрость и ловкость.

Но… Рисковать — занятие благородное. Да и еще кое-какие козыри в моем рукаве имеются.

— Простите меня, Ваше Высочество. Просто на этом, без сомнения, скользком пути меня особенно интересовали драгоценные камни. Женская слабость, наверное. Я не могла не заметить, насколько редкого оттенка сапфиры на ваших браслетах, и какой необычной огранки. Это тем более привлекло мое внимание, что подобный камень я совсем недавно обнаружила на своей кровати, когда навещала родителей. И я позволила себе вольность. Взяла ваш браслет — без разрешения, каюсь, во время приветственного объятия — чтобы сравнить.

***

Разумеется, этого мало было для того, чтобы меня испугать — да и Анна была слишком умна, чтобы угрожать. Я думала о том, как интересно иной раз переплетаются нити. Если бы в тот раз, когда я кормилась молоком девушки, не выпал сапфир из моей броши, и если бы сегодня я не надела браслеты, которые являлись гарнитуром с этой брошью, вряд ли бы узнала о том, кем была правительница орков ранее. Она разбирается в драгоценных камнях, наверняка смела и хитра. Мне сразу же вспомнилась легенда о Хаане и его возлюбленной, что рассказал мне супруг. Неизвестно, где сейчас камень, в котором заключен дух Мириэллы, и кто знает — возможно, Анна может быть полезна итилири?

— Браслет, пожалуйста.

Я протянула руку, и девушка положила украшение на мою ладонь.

— У тебя много еще столь же захватывающих историй?

Анна, едва заметно улыбаясь, смотрит на меня спокойно и прямо.

— Немало, — отвечает она.

— Прекрасно, — я поднялась из кресла и поправила выбившийся из прически локон. — Я с удовольствием их послушаю.

Мы отправились прогуляться в розарий. Сладкий, нежный аромат и многообразие оттенков бархатных лепестков — кремовый, розовый, янтарный, темно-багряный — всегда настраивают на откровенный и неспешный разговор, и мы с Анной неспешно шли по мягкому песку дорожек.

— Я обожаю розы, и когда я только узнала Хаиша, моя квартира напоминала этот сад — столько букетов он мне дарил, — тихо сказала Анна. — Уж не знаю, как он узнал о правилах ухаживания за человеческими девушками, но у него получалось замечательно. И вот случилось так, что мой бывший мужчина ударил меня после того, как я сказала ему, что ухожу. Я ведь тогда уже влюбилась в своего карамельного зайчика по уши. Хаиш увидел синяк, и конечно, я все ему рассказала. На следующий день я прихожу домой, а орк мой говорит, что у него есть сюрприз для меня. Захожу в ванную — а там в ледяной воде труп моего бывшего, невероятно красиво украшенный розовыми лепестками.

— Представляю. Наверняка это было великолепное зрелище, — заметила я. — Аларик бы еще и запек виновного мне на ужин. Он мастер подобной готовки.

— Кулинария — это интересно.

Голос Анны томный, мягкий, будто запах роз, что нас окружает. Она подходит ко мне очень близко — гораздо ближе, чем дозволено приличиями, — и касается пальцами моих губ.

— Сейчас мне очень хотелось бы попробовать какое-нибудь изысканное блюдо. Например, капли меда, которые будут стекать между твоих бедер.

Она касается поцелуем моих губ легко и почти невесомо, но этого достаточно. Под сладостью желания ко мне я чувствую ту горечь, которая отравляет Анну. Ребра будто сдавлены, и тяжело дышать.

Она хочет тепла, и это естественно. Жаль только, что она из тех, кто черпает его более из связи плотской, нежели духовной.

Я осторожно отстранилась и погладила девушку по щеке.

— Тебе очень тяжело сейчас, и я понимаю это. Хаиш останется с тобой — ведь в вашем сыне течет и его кровь. Не печалься. Возможно, есть шанс обмануть неизбежность.

Анна закрывает глаза и глубоко вздыхает.

— Прости.

Я улыбаюсь.

— Никакой обиды. Это действие моего дара — тебе необходимо утешение, и ты чувствуешь, что можешь обрести его во мне. Но на самом деле, я лишь отражаю то, что есть в тебе самой. Ты должна быть сильной, чтобы принять данность. У тебя есть причины быть сильной.

***

— Твой дар? — медленно повторила Анна. — А я думаю, это твоя красота. Ты прекрасна.

Вновь она касается моих губ. Расстегивает несколько пуговиц на моей блузке, и тонкие пальцы скользят под ткань, лаская грудь.