Когда же они расправились с Уолдером Фреем и двумя его сыновьями, он понял, что может идти с женой дальше и может начать воздействовать на нее теперь более целенаправленно и прибегать к более жестким мерам, постепенно ломая ее восприятие мира и строя на его месте совсем другой взгляд на жизнь, поэтапно изменяя ее мышление и отношение к происходящему. И было очень любопытно посмотреть на то, как дочь Старка поведет себя с приехавшим в Винтерфелл Карстарком. С Харальдом он уже общался некоторое время и сумел найти с ним общий язык, однако жену в своей переписке с сыном Рикарда Карстарка не упоминал, а то, что девчонка будет встречать гостя вместе с мужем, оставалось для лорда Кархолда неизвестным. Однако же все сложилось лучше некуда, и Карстарк в союзниках остался, и войско пополнилось, и Санса Старк получила возможность проявить себя, вновь доказывая, что может при желании сыграть ему на руку и помочь с налаживанием отношений с союзниками.

Позволить же Старк манипулировать им оказалось совсем не плохим, даже верным решением, и вскоре девчонка, сама того не осознавая и не замечая, стала доверяться ему намного больше, начала успокаиваться, вести себя с ним более расслабленно, раскрепощаться в постели, стала все чаще подчиняться, стараясь расположить к себе и увеличить свое влияние на него. Жена изо всех сил пыталась удовлетворить его получше, при том даже не понимала, что это поведение незаметно укреплялось у нее в голове, она неосознанно все больше привыкала к мужу и начинала принимать его.

Благодаря такому поведению жены задача Болтона значительно облегчалась, оставалось лишь поощрять ее покладистость и идти на некоторые, приемлемые для себя уступки, тем самым еще сильнее убеждая девушку в правильности ее действий и подталкивая идти дальше. Однако при том он не нуждался рядом с собой ни в безвольной кукле, молчаливо выполняющей каждую команду, ни в затаившемся враге, дожидающимся подходящего момента для удара, ни в союзнике, ведомом в своих поступках эмоциями и сиюминутными порывами. А значит над девчонкой надо было работать и, тщательно продумывая каждое свое слово и действие, предугадывая реакцию на них, постепенно прививать ей другое, выгодное для него мышление.

Он видел, что Старк быстро училась, с ее еще детским сознанием можно было многое сделать и значительно его изменить, однако торопиться было нельзя, иначе бы девчонка совсем запуталась в своих ощущениях и вместо ожидаемого результата можно было получить на выходе опасную смесь. Осторожность нужно было соблюдать и в том, чтобы, обучая жену, не подпустить ее к себе слишком близко, не позволить ей понять, каким образом он принимает решения и что руководит им в совершаемых поступках. Ведь это бы стало сродни тому, чтобы вложить в руки дочери Старка нож и повернуться к ней ничем не защищенной спиной. Так что приходилось держать Сансу на расстоянии от себя и в общении с ней оставаться всегда настороже.

До определенного времени все шло довольно хорошо, но вот затем, когда девчонка оказалась за пределами замка, проявилось то, что он неторопливо пытался искоренить в жене: вновь выскочила наружу эта эмоциональность и глупое чувство жалости к окружающим. Хотя, с другой стороны, было даже хорошо, что это случилось именно в тот момент, когда поведение девушки не могло навредить ему и когда была возможность вплотную заняться выбиванием этой слабости из жены. И действовать было решено жестко и до победного конца, пока Старк не осознает своей ошибки и пока причины, побудившие жену на такой проступок, не будут уничтожены.

И когда нужный результат был достигнут, и урок был усвоен, а в напоминание о нем был оставлен шрам на левой ладони, надо было на протяжении некоторого времени внимательно последить за поведением Сансы, выискивая в нем наличие тревожных знаков. Одним из первых таких знаков стала подавленность и апатичность жены во время купания, которые могли свидетельствовать о том, что он в тот день зашел слишком далеко и ненароком все-таки сломал девушку. И когда Рамси на следующий день пришел к проснувшейся дочери Старка и некоторое время понаблюдал за ее истерикой, то действительно испугался, что допустил серьезную ошибку и теперь ему предстоит затратить уйму времени и сил, чтобы хоть немного восстановить жену до прежнего состояния. Ему подумалось тогда, что Старк морально сломалась, замкнулась в себе и те слезы, которые она никак не пыталась скрыть, указывали на страх, испытываемый девушкой перед ним. И лишь Санса выплакалась и улеглась на бок, Рамси начал действовать — ему нужно было точно понять, в каком же душевном состоянии пребывала в то время его жена, и в зависимости от этого уже думать, как повести себя дальше. Ему нужно было знать, что же теперь ощущала девушка перед ним — страх, ненависть или что-то другое? — и присевший к ней тогда на постель Болтон поначалу не был уверен в том, стоило ли вообще дотрагиваться до жены в тот миг и, если да, то каким образом?

Глядя тогда на уткнувшуюся лицом в одеяло девушку, он принял решение обойтись с ней поласковее, ведь если Санса была испугана, то ее в любом случае стоило бы попытаться успокоить. И ставка сыграла: ему не только удалось узнать из реакции девушки, что она, хоть и была напугана произошедшим, однако ненависти или ужаса перед мужем не испытывала, но и удалось ее немного успокоить, приласкать, вернуть себе доверие. Но что больше всего обрадовало его тогда — это желание Старк придвинуться к нему поближе и подставиться под ласку, словно побитая собака, приползшая на пузе к своему хозяину, чтобы тот ее пожалел. А затем пришлось и повозиться с заболевшей женой, на подсознательном уровне еще больше закрепляя в ней понимание, что за проступком всегда будет следовать наказание, однако то, что происходит во время этого наказания, за его пределы не выносится. Наказание последовало, урок извлечен и нет более смысла к этому возвращаться. И этот принцип постепенно укреплялся в голове жены, хотя в тот раз, на корабле, без дополнительного подбадривания было не обойтись.

И вспоминая о проступках жены, невозможно было не вспомнить о ее тайном приеме лунного чая. К счастью, все тайное становится явным, и когда девчонка уже в который месяц подряд так и не понесла, он заподозрил неладное и, обыскав ее вещи, обнаружил лунный чай. Еле тогда сдержался возле реки, чтобы сгоряча не повести себя слишком грубо, с трудом удалось разговаривать с ней более-менее спокойным тоном, а как же хотелось тогда проучить Старк, чтобы она после этого и вздохнуть без его позволения боялась! Однако было понимание, что этого делать не следовало и нужно было соизмерять тяжесть провинности девчонки и последующее наказание. Так что изъятие у жены зелья и порка кнутом вполне могли сгодиться, главным было то, что Старк в тот момент повела себя, как следует: не отрицала своей вины; хоть и под давлением, но рассказала о том, кто и когда передал ей снадобье; наказанию не сопротивлялась и не противилась: и, как показалось ему, вину свою осознала.