— Моя помощь еще нужна? — спросил я, почесав затылок. — Я могу приготовить что-нибудь, если нужно…

— Не нужно, — Моника отрицательно качнула головой, выкладывая овощи и фрукты в раковину, — я справлюсь сама и позову тебя. Можешь заняться чем-нибудь.

Я кивнул с тяжелым вздохом и двинулся в гостиную. Мне хотелось рассмотреть дом повнимательнее, изучить каждый его уголок и познакомиться с местом, где я проживу ближайшие дни.

Это был самый обычный двухэтажный дом. На первом этаже располагались прихожая, кухня, гостиная и ванная комната с туалетом. Мебель и ремонт были самыми обычными и, честно говоря, требовали более современных перемен, но я не осмелился озвучить эту мысль вслух, дабы не обидеть молодую хозяйку. Все же мы не выбираем, где нам родиться и жить, пока родители имеют над нами опеку. Темно-коричневые обои с рисунком в виде каких-то тонких листьев, кое-где ковры — возле входной двери и у дивана в гостиной перед телевизором, — старенькие люстры и лампы, картины с изображением пейзажей и городов, зашторенные окна и скрипучие в некоторых местах полы. На второй этаж вела массивная, толстая лестница с широкими ступеньками и конкретными перилами. Под лестницей, кстати говоря, располагалась маленькая кладовка, но она была заперта на замок, и я не стал туда врываться. Поднявшись наверх, я продолжил свою персональную экскурсию, в которой я был и экскурсоводом, и любопытным туристом одновременно. Я обнаружил три двери: если логично подумать, то это были комната Моники, спальня родителей (или только ее матери) и гостевая (скорее всего, там меня и разместят). Мое внимание привлекла комната девушки, и я рискнул туда зайти. Прокрутив позолоченную ручку округлой формы, я раскрыл дверь и вошел внутрь. Свет не горел, поэтому мне пришлось на ощупь найти выключатель и щелкнуть им. Это оказалась самая обычная девичья спальня: большое окно, раскрывающее вид на соседские дома, рабочий стол с книгами, ручками, тетрадями и прочей фигней прямо напротив него, приличных размеров шкаф с одеждой возле стены, одноместная кровать на противоположной стороне (застелено, кстати говоря, было идеально — ни единой складочки), ну и дополнительные мелочи, создающие уютную обстановку, в виде тумбочек, ламп и женских безделушек. Было заметно, что тут недавно прибрались — Моника и здесь успела приложить свою заботливую руку. Да уж, если бы у меня была такая хозяйственная жена, я бы ни в чем не нуждался и жил бы спокойно, по-хамски разбрасывая мусор и носки.

Мне было непривычно находиться в этом доме, так как я ощущал себя чужаком на занятой территории, но постепенно я начинал привыкать и мало-мальски здесь «оседать». Я непривередлив и могу влиться в любую обстановку, так что и здесь мне точно найдется местечко не только физически, но и душевно.

— Нравится? — знакомый женский голос заставил меня дернуться и обернуться. В спальню зашла Моника и начала что-то искать на столе.

— Э, ну да… Милая комнатка, — хмыкнув, я почесал затылок и вытянул шею, чтобы получше разглядеть, какую тетрадь взяла девушка, но попытка провалилась, так как Мон быстро прошмыгнула между мной и кроватью и снова оставила меня одного.

Пока готовился ужин (вернее, пока его готовили), я медленно со скучающим видом расхаживал по дому и разглядывал все, что попадалось на мои глаза. С каждой минутой я чувствовал себя все в большем комфорте, находясь в этом обиталище. Теперь уже привычная обстановка вокруг не давила на меня, и я мог расслабиться. Мне хотелось верить, что так же будет и с Моникой. Сейчас наши отношения нельзя назвать удачными, но спустя какое-то время должны же мы хотя бы подружиться…

Устав шастать туда-сюда, из угла в угол, я вернулся в гостиную и бухнулся на диван. Я уже хотел развалиться на нем и подремать или подумать о чем-нибудь философском — как я любил делать на уроках вместо того, чтобы слушать всякую херню от учителей, — но наткнулся взглядом на телефон, что стоял на журнальном столике. Он натолкнул меня на мысль, что надо бы позвонить тете и рассказать ей, что случилось, ведь мы с ней договорились созваниваться, чтобы она знала, что со мной все в порядке.

Я достал из рюкзака мобильный и набрал знакомый номер. Слышались долгие, протяжные гудки, которые начинали меня порядком бесить, и спустя несколько секунд я не выдержал: чертыхнувшись себе под нос, я отбросил телефон к подушке и резко повел носом. Запах, доносящийся с кухни, пробудил во мне дикий аппетит. Я даже проглотил слюну и нетерпеливо вздохнул, сгорая от желания попробовать то, что приготовит Моника. Кажется, это была жареная курица.

— М-м-м! Пахнет божественно! — лукаво и громко протянул я, надеясь быть услышанным.

— Скоро будет готово, — Мон отозвалась на мою реплику, но очень тихо — я едва смог разобрать, что она там прошамкала.

Снова погрузившись в собственные мысли, я откинулся к спинке дивана и тупо уставился на вряд ли рабочий телевизор, стоящий передо мной. Я разглядывал свое искаженное темное отражение и думал о своей жизни. Да-да, снова вспомнил и Эмбер, и Джона, и свою школу, и Чонгука. Кстати, а как он? Даже не пишет, придурок. Неужели ему совсем неинтересно, как я, как у меня дела? Интроверт херов… Никогда первым не даст о себе знать. В эти минуты меня обуздала странная обида на друга, и я отбросил идею позвонить ему и поболтать. Такое случалось, когда Гук замыкался в себе и не желал ни с кем общаться, включая меня. Я его понимал и не задавливал тупыми вопросами и просьбами, но когда эта сволочь не была рядом со мной и пропадала, в меня забиралась отвратительная детская обида, совладать с которой я не был в силах, и я надувался как мышь на крупу. Так обычно ведут себя тупоголовые бабы, но я был мужиком, поэтому-то и бесился сам на себя за такую слабость. Собственническая натура вылезала даже здесь: что девушек, что лучшего друга я не хотел ни терять, ни делить с кем-то еще. Мне хотелось, чтобы все внимание было приковано только к моей персоне, но чуть позже я приводил себя в порядок и думал: а не охуел ли я часом?

За раздумьями я и не заметил, как пролетело время. Моника крикнула, чтобы я мыл руки и садился за стол — ужин готов. Ну прямо как заботливая мамочка… Я не смел отказать и рванул сначала в ванную, а после прибежал на кухню, где уже был накрыт стол: жареная курица под сыром, вареный рис, салат и та самая бутылка вина, которую я купил. Заметив ее, я не смог не улыбнуться. Значит, девушка согласилась распить это дешевое вино в моей компании.

— Я не смогла найти штопор, — с толикой сожаления проговорила Мон, ставя на стол два стакана (бокалов в доме не оказалось), — так что не знаю, как нам быть.

— Не проблема, — я перекинул бутылку из одной руки в другую и уселся на стул. — Я протолкаю пробку пальцем в бутылку.

Когда с открытием бутылки было покончено, я поставил ее на стол и облизал испачканный в вине палец. На вкус кислятина жуткая, но иных вариантов у нас не было. В любом случае это алкоголь, и он поможет нам расслабиться и перейти на нужный лад. Под нужным ладом я понимал свободное, непринужденное общение. Моника симпатизировала мне, и я страстно желал войти в круг ее доверия, заглянуть, что же скрыто под холодной, жесткой оболочкой. Мне казалось, что там спрятано что-то весьма хрупкое и нежное — что-то, что Мон никому не позволит поцарапать или сломать. Я не собирался навредить ей. Наоборот, я хотел стать ей другом и помочь.

Поначалу мы ели и пили молча. Стуча столовыми приборами, пережевывая пищу и запивая ее дешевым пойлом, мы не обменялись ни единым словечком. Я снова ощутил тот напряг, который испытывал в автобусе, когда мы только ехали в Ливерпуль. И это только конец первого дня, а я уже натерпелся от стального характера Моники. Да, сильной женщиной она будет, когда окончательно вырастет. Честно, я не завидовал ее будущему мужу, ведь ему придется вооружиться чем-нибудь поистине тяжелым и острым, чтобы проложить путь к девичьему сердцу.