Уткин вернулся к столу.

– Кто это был?
– спросила Марина.

– Сосед. У него нога болит. Он где-то в западной Африке воевал и там потерял ногу. Ноги нет, а она все равно болит. Так бывает.

– Мне показалось, он был очень сердитый, - заметила Марина.

– Так нога же болит, - сказал Уткин и задумался.
– В последнее время как-то много людей вокруг, у которых проблемы с ногой. Вот сосед этот самый. Потом приятель у меня есть, который сломал ногу. А на улице иногда встречается человек, у которого нога в гипсе и голова забинтована. Вот он действительно сердитый, с ним даже лучше не заговаривать.

– Ты про формулу хотел рассказать, - напомнила Марина.

– Формула простая, - начал Уткин, но в дверь опять позвонили.

Уткин посмотрел в глазок. Николай и товарищи, это были снова они.

Как бы их удалить отсюда, подумал Уткин.

– Его нет, - сказал за дверью стриженый Олег.

– У него гости были, наверное, он ушел к гостям, - предположил бритый Игорь.

– Эти гости должны быть где-то здесь, но не будем же мы вызванивать его по всем квартирам?
– сказал Олег.

– Уходим, - принял решение Николай.
– Но мы еще вернемся, - сказал он, в упор глядя в дверной глазок, - так, словно видел за ним Уткина.

– Очень простая формула, - сказал Уткин, вернувшись к столу: - к первому выигравшему номеру прибавляем второй выигравший номер и получим...

Он не договорил. Раздался музыкальный сигнал мобильника. Марина взяла трубку.

– Привет, - сказала она. На той стороне слышался мужской голос, в котором Уткин узнал - или ему показалось, что узнал - голос ассирийца.

– Нет. Нет, - говорила Марина.
– Вспомнил, наконец. Ничего, просто скучно стало. Пока.

Она спрятала трубку, и тут заголосил телефон Уткина. Звонил Мясоедов. Ему позарез нужно было встретиться.

– Ты бы еще ночью позвонил, - сказал Уткин.
– А завтра зайду. Сам собирался зайти. Тут много чего произошло за это время, тебе будет интересно.

– Я хотел предупредить, завтра последний день, - сказал Мясоедов.

В каком смысле "последний"?
– подумал Уткин, давая отбой. И отключил телефон вообще, чтоб не беспокоил.

– Ну вот, - продолжил он объяснения, - два номера складываешь и получаешь номер той ячейки, где шарик остановится в следующий раз. Например, если выпало сперва 7, потом 8, значит следующим должно быть - 15. Если число получается слишком большим, отнимем 36, чтобы не выходить за рамки игрового поля. Например, если выпало 20 и 25, следующим будет 45 минус 36, то есть 9.

– Ты меня так заинтриговал: система, говоришь, система, а тут какая-то ерунда.

– Дурацкая, конечно, система, но у нее есть одно свойство: она работает.

– Что дурацкая - это верно.

– На самом деле это та же система номер два - психокинез, только усовершенствованный. Основная трудность психокинетического метода - это необходимость сочетать стремление к цели - то есть усилие - с полной расслабленностью, ибо прямое усилие здесь противопоказано. Это так, как если бы твоей целью было уснуть - чем больше усилий прилагаешь, тем дальше будешь от того, к чему стремишься. А в моей системе усилий прилагать вообще не нужно - тот номер, который должен выпасть, - ты не сам его выбираешь, а его предлагает тебе формула. И она же якобы берет на себя контроль за процессом. Ты не тратишь усилий, стараясь, чтобы выпал именно этот номер, а просто доверяешь естественному, как ты думаешь, процессу, а на самом деле подсознательно влияешь на результат.

– Скажи просто, если я буду играть по твоей формуле, я выиграю?

– Ты сама будешь играть или этот?
– Уткин жестом очертил вокруг лица ассирийскую бороду.

– Может и этот, а в общем - не твое дело.

– Что выиграет - это не обязательно, но вероятность выигрыша будет больше, - сказал Уткин.

– Настолько больше, что никто не заметит.
– Марина засмеялась.

– Бвабац, - тихо произнес Уткин.

– А? Что ты сказал?
– Она положила обратно на тарелку кусок буженины, который подносила ко рту, и вдруг спросила.

– А как чувствует себя твоя астма?

– Хорошо чувствует, - сказал Уткин.
– Проверим?

– Ну, проверим, - сказала она.

Он обнял ее, уткнулся носом в какое-то щекотное место между плечом и ухом. Вдохнул, выдохнул. Дышалось легко. Легко дышалось.
– Вот так, - он сказал, - вот так.

Потом, в темноте, почему-то вспомнил про полосатую маечку в дальнем ящике комода. Лежащую там как бы наготове - словно повешенное на гвоздь ружье, готовое когда-нибудь выстрелить. Как ружье, как ружье.