–  Тогда, может быть, знаете других путешествующих по Земле марсиан?

–  Не знаю и знать не хочу, - отрезал Гудаутов. И добавил: - Марсианин за марсианина не отвечает. А вот вам придется, уважаемые, ответить за насилие над жителем великой планеты. Имейте в виду, - погрозил он пальцем, - мое правительство так этого не оставит. Может выйти крупный космический скандал, даже война!
– Тираду эту он произнес без подъема, ни капельки не веря, что отсюда можно вырваться таким, в общем примитивным, способом. И вдруг…

–  Не стану больше вас донимать своим любопытством, - сказал Гвоздика и обратился официальным тоном к Стенькину: - Товарищ младший лейтенант, распорядитесь, чтобы гражданину Гудаутову вернули деньги и документы.

Стенькин даже рот разинул. Гудаутов был удивлен не меньше. «Или я его действительно напугал, или этот хитрюга решил установить слежку и раздобыть на меня улики. Там будет видно, кто кого». К нему начало возвращаться хорошее настроение.

–  Мы приносим извинения за доставленные вам неудобства и желаем приятного пребывания в Заборьевске. Могу забронировать место в гостинице.

–  Не беспокойтесь, как-нибудь устроюсь сам.
– Гудаутов не удержался порезвиться: - Приезжай к нам на Марс, старший лейтенант, не пожалеешь! С такими марсианочками познакомлю - пальчики оближешь. Захочешь - покажем совсем новый аппарат. Подключаешь его к подследственному, и тот сразу начинает давать показания. Между прочим, я изобрел. С преступностью за неделю покончили, последние жулики сбежали на Землю.

–  Нам работы прибавилось, - улыбнулся Гвоздика.
– Может быть, когда-нибудь возьму отпуск и махну к вам недельки на две.

–  Да, теперь мы установили простое сообщение. Ракетный поезд: вечером садишься, утром на Марсе. Тоже я, между прочим, изобрел.

–  Поздравляю.
– Протягивая Гудаутову руку, Гвоздика сказал изысканно: - Надеюсь, вы так проинформируете свое правительство, чтобы этот инцидент не повредил развитию дружеских отношений между нашими планетами?

–  Будь спокоен, старший лейтенант. Я всегда был сторонник мира и дружбы между народами.
– С этими словами Гудаутов удалился.

Стенькин даже побелел от злости.

–  Вы что ж, - спросил он, - всерьез испугались? Не знаю, как там с марсианами, возможно, они и в самом деле вторглись, но этого-то насквозь видно - типичный жулик.

–  Торопишься, Стенькин, - назидательно заметил Гвоздика.
– Вот ты его задержал на ночь как марсианина.
– А имел право? В каком законе или, как ты говоришь, инструкции сказано, что марсиан надо сажать под арест? А если к нам завтра действительно из космоса гости пожалуют?

Стенькин смутился.

–  Так-то, брат. Врет он насчет марсианства или нет - все равно мы обязаны его освободить. Вот когда у нас на руках будут вещественные доказательства того, что гражданин Гудаутов промышляет, скажем, многоженством, тогда мы его и прижучим.

–  Откуда же взяться вещественным доказательствам, если вы его на все четыре стороны?

–  Не торопись, Стенькин. Ближайший поезд будет только завтра, а за это время мало ли что может случиться.

–  Прошу прощения, - сказал Стенькин.

–  За сомнения не извиняйся, поскольку сомневаться человеку необходимо. Кажется, так учил святой Августин.

–  Широкий у вас кругозор, - с почтением сказал Стенькин.

Гвоздика был польщен.

–  Читай больше, и у тебя будет. Я, знаешь, с детства…

Так Стенькин и не узнал, чем занимался старший лейтенант с детства, поскольку тот, вытаращив глаза, застыл при виде некоего чуда. Стенькин, сидевший к нему лицом и спиной к двери, резко обернулся и тоже застыл: на пороге стоял Глобус. Выражение лица у него было постное.

–  Да, - сказал рецидивист, - да, граждане следователи, вы будете смеяться, но гора пришла к Магомету. Почему она пришла, вот вопрос.

–  Почему?
– одновременно вырвалось у Гвоздики и Стенькина.

–  Потому что гнусный марсианский захватчик грозился при следующей встрече со мной разнести всю Вселенную. Чем-то я ему не понравился. Вы не знаете, чем?

Гвоздика пожал плечами.

–  И Глобус подумал, что нужно садиться. Я, конечно, бизнесмен, по-вашему махинатор, но не убийца. А что, если этот псих из злобы ко мне действительно взорвет атомную бомбочку? К чему мне слава Гиппократа, сами подумайте, товарищ Гвоздика.

–  Не Гиппократа, а Герострата, - сказал назидательно старший лейтенант.
– Гиппократ был основателем медицины и вполне достойный представитель древнегреческой интеллигенции.

–  Пусть будет Герострат.

–  Кроме того, - добавил Гвоздика, - вы упускаете из вида, что мы уже давно не товарищи.