–  Побойтесь бога, Зуй, чем тут восторгаться?

Марсианин искренне удивился:

–  Как чем? Подумайте, какое поле для борьбы и творчества, сколько возможностей для дерзания духа и нравственных подвигов! Эх, друг Геннадий, нам бы ваши заботы!

Будушкин улыбнулся:

–  Выходит, на Марсе нет проблем?

–  Ну, не то что уж и нет… - Зуй задумался.
– Вот, к примеру, - оживился он, - сейчас в Марсополисе обсуждается вопрос: как быть с Землей?

–  То есть?

–  Природные ресурсы Марса практически исчерпаны. У нас нет трудностей с энергией, мы научились в любых количествах брать ее у Солнца. Хуже с металлами. Конечно, в девяноста случаях из ста им находят полноценные заменители, но потребность в них сохраняется. Металл остается каркасом нашей цивилизации; лишившись его, она была бы обречена на гибель…

–  Постойте, Зуй, значит, то, что говорил ваш представитель по телевидению, было правдой и марсиане собираются колонизовать Землю? Это безумие! Предупреждаю, - Будушкин возбудился, чувствуя себя в этот момент уполномоченным от всей планеты, - предупреждаю, мы будем защищаться до последнего!

–  Что вы, Геннадий, успокойтесь! Какая колонизация? На Марсе вот уже несколько столетий нет никакого оружия, если не считать средств защиты от хищных рептилий, вроде магнитного силового поля. Марс - мирная планета. Откровенно говоря, у нас побаиваются, как бы земляне не вознамерились покорить марсиан. В этом одна из причин решения законспирировать первую нашу экспедицию.

–  Тот, что выступал по телевизору, говорил иначе.

Марсианин встал, явно взволнованный:

–  Я официально заявляю вам, товарищ Будушкин, что ни один марсианин не выступал на Земле с публичными заявлениями - это категорически запрещено инструкцией. Очевидно, здесь недоразумение.

–  В чем же, однако, ваша проблема?

–  Да все в том же: можно ли торговать и вообще сотрудничать с Землей, или это опасно и следует поискать то, что нам нужно, в другом месте?

–  Можно торговать!
– чуть ли не закричал Будушкин.
– Можно сотрудничать, можно обмениваться идеями, можно дружить. Можно и нужно!

Какой-то посетитель строго посмотрел в их сторону, неодобрительно покачал головой и проворчал вполголоса, но достаточно громко, чтобы все могли услышать:

–  Безобразие, даже в диеткафе ухитряются проносить водку, налижутся с утра и хулиганят.

Ворчун вдруг схватился за голову, секунду вращал бессмысленными глазами, потом вскочил и опрометью кинулся к выходу: ему чудилось, что вот-вот его накроет набегающая сзади морская волна.

–  Знаете, Гена, - сказал марсианин, - и я склоняюсь к этому. Не скрою, однако, меня смущает, что кое-кто из ваших проявляет к марсианам… как лучше выразиться… нетерпимость, что ли. Да, именно нетерпимость. Это тем более непонятно, что вам о нас ничего не известно. Вы не установили пока даже факта нашего существования.

–  Это верно. И я вам скажу, почему. Марс всегда был излюбленным объектом научной фантастики, и, за редкими исключениями, его обитателей изображали кровожадными монстрами, безжалостными конкистадорами и насильниками, да еще ползающими, да еще со щупальцами…

–  Не забывайте, - улыбнулся Зуй, - что я принял земное обличье.

Разгоряченный Будушкин пропустил эту реплику мимо ушей.

–  Да, да, - продолжал он, - именно со щупальцами. Словом, Марс стал в обыденном сознании олицетворением всего враждебного человеку, увеличенным отражением его страха, пороков чуждого ему общественного устройства. И выбор этот не случаен: цвет вашей планеты на земном небосклоне, Зуй, - это цвет крови.

Будушкин явно увлекся собственным красноречием. Оказывается, воодушевившись, он способен ораторствовать не хуже самого Звонского.

–  Но ничего, все это поправимо. Мифы рушатся, сталкиваясь с фактами. Мы будем пропагандировать земно-марсианскую дружбу, мы разъясним, и все поймут… - Будушкин внезапно осекся, перед его глазами возникла раскрасневшаяся физиономия Сарафаненко, возбужденного предстоящей охотой на марсианина в привокзальном ресторане.
– Разъясним, и все поймут, - вяло повторил он.

Зуй деликатно сделал вид, что не прочитал его мыслей.

–  Будем надеяться на лучшее, - сказал он оптимистическим тоном.
– Кстати, Геннадий, за нашей увлекательной беседой я забыл, с чем к вам обратился. У меня похитили чемоданчик с прибором, чрезвычайно ценным для исследований и небезопасным для людей, окажись он не в тех руках. В милиции чемоданчик, случайно, не попадался вам на глаза?

–  Определенно нет. Там, правда, был один подозрительный тип, которого мы по дурости приняли за марсианина. Он сошел вчера с поезда.

–  Ага. Каков он из себя?

–  Смазливый брюнет с усиками. Я даже фамилию запомнил - Гудаутов.

–  Вы оказали мне большую услугу. Однако мне надо поторапливаться. Дайте мне свой телефон, непременно свяжусь. Обещайте только сохранить нашу встречу в тайне.

У Будушкина вытянулось лицо.

–  Я полагал… - начал было он, но оборвал себя.
– Конечно, - сказал он сухо, - если вы требуете, я буду молчать.

–  Не требую - прошу. Еще не настала пора для открытого контакта. Да я и не имею права вступать в него по своему почину. Это вопрос государственной важности, решать его должны в центре.