Да, я помнила. Когда совсем еще юный Зак ушел с моим отцом в свой первый и он же ставший для него последним, поход. На подушке, в своих покоях, я нашла листок со старательно выписанными словами, ведь мой родной язык был не родным для Зака:

"Все что было у нас, навсегда то останется с нами,

Не уйдет под снега, и не смоет осенним дождем,

Если хочешь - то помнишь, никто и ничто позабыть не заставит,

Потому что не даром память в глубине человека живет..."

– Я помню, Зак! Но я такая эгоистка, мне мало воспоминаний. Я очень хочу, чтобы завтра наступило не только для меня, а и для тебя. И, Зак, я бесконечно тебе благодарна за Джерха, но все же почему ты спас сына Далта?

Зак отводит глаза, облизывает пересохшие губы, и я торопливо смачиваю их влажной тканью, что лежит рядом, в миске с водой. Пить Зак уже не может.

– Эсси...
– этот, то ли стон, то ли плач пугают меня. И я сажусь на низкую табуретку, что стоит у изголовья, что бы видеть Зака и ему было легче на меня смотреть. На саму лежанку нельзя, я пошевелю её, и Заку будет больно.

Он отворачивает от меня голову, я протягиваю руку и осторожно касаюсь его горячих пальцев. Зак с минуту лежит неподвижно, а потом сам хватает меня за руку сильно, чуть не ломая мне пальцы.

– Самое главное наше преступление перед любимыми людьми заключается в том, что мы любим их не так, как они того хотят. А так, как можем. Я надеялся не дожить до твоего прихода, но ты ведь все бросила, птицей ко мне полетела. К тому Заку, что был. К тому, кто живет в твоей памяти. Ну, пусть будет по-твоему. Хочешь знать - знай. Я не сына Далта спасал, а своего внука. Я отец Селены, госпожа моя, Королева.

Я отшатываюсь, пытаюсь вырвать руку. Но сейчас столь привычная мне рука Зака столько лет служащая поддержкой и опорой превратилась в капкан, и самой мне не вырваться.

– Эстер, не суди строго. Помнишь, тогда, при встрече ты сказала, "ты предаешь человека не тогда, когда предаешь его сам, а когда убеждаешь себя в том, что он тебя предал и даже не спрашиваешь его - почему". Ты была полностью права.

– Я вернулся, как и обещал. Да только ты была уже не Принцесса, а Королева другого Короля и билась за жизнь Далта. Мне явно не было места в твоей судьбе. А быть рядом так хотелось. Твоя сестра, Гледис, мы с ней больше подходили друг другу. Мы оба с ней были неистовые, безудержные. Любили битвы и пиры. Она очень красива, дочь Хельграна, Леди Гледис. Умна, коварна, предприимчива. У неё вообще только один недостаток, но он перекрывает все её достоинства, она - не ты. Ты наваждение, разрывная пуля. Кто раз попадает под твои чары, уже никогда не сможет уйти. Не смог и я. А рождение Селены только помогло нашему разрыву, она хотела мальчика. Больше нам вместе делать было нечего. Вот и вся история.

Эсси, я знаю, когда-нибудь ты меня простишь. Хотя вряд ли доживу до этого, моя единственная любовь. Не плачь и не зови меня обратно. Я не смогу прийти, я и так исчерпал все возможности. Будь то влюбленного мальчишки или живучего оборотня. Прощай и прости меня.

Я видела, как потухли глаза моего Зака, как разгладились искаженные болью и страданием черты. Лицо стало спокойным и чужим.

Я даже не поняла, что кричу, плачу в голос. Вбежавший Далт закрыл глаза Заку, и высвободил мою руку. А затем подхватил меня на руки и вынес прочь. Смутно помню, как он нес меня, как отпаивал водой и понимая, что истерику от такой потери не унять, что это моя Душа кричит от раздирающей её боли потери и страха неизвестности, он просто был рядом. Наконец я взяла себя в руки и, полуослепшая от слез, нашла его взглядом.

– Далт, ты сделаешь то, о чем попрошу?
– мой сиплый, от крика, голос ужаснул меня саму. Далт же только снова протянул мне стакан с водой и тихо ответил:

– Разумеется.

– Далт, помирись с Троем. Ты все сделал правильно, как Великий Координатор, а теперь поступи как человек. Найди его и поговори. Очень важно, чтобы рядом с тобой были те, кто знает тебя с юности. Это помогает смотреть на себя со стороны. И не смиряться со своими ошибками, которые готово простить более новое окружение. Понимаешь?

Далт опустил голову, я видела, как по скулам прокатились желваки. Он молчал. Молчала и я. Наконец, Далт поднял голову, и взглянул мне в глаза темными, без искр глазами.

– Как прикажешь, Госпожа.

– Это важно сделать до похорон Зака. Отправив Троя в изгнание, ты лишил его возможности общения не только с собой. Драконы - оборотни. Пусть совсем другие, чем кланы Волков. Но не появись он на похоронах - это будет оскорбление неуважением. А Трой не нарушит твой запрет, так что поторопись. В междоусобной войне оборотней людям не выжить никогда.

– Как я могу оставить тебя?
– голос Далта глух, но он не поднимает на меня глаз.

Однако ответ приходит из других уст:

– Оставь на меня!
– это Тэор, он вошел вместе с Лаэртой. Видимо моя затянувшаяся истерика их встревожила, - у Темных Эльфов никто не побеспокоит матушку их Короля.

Далт прожигает его взглядом, но Тэор только вскидывает бровь в непередаваемом выражении. Далт кланяется мне и выходит.

Вот так, все просто. Я чувствую, как к глазам снова подступают слезы. Теор оказывается рядом, берет стакан из рук Лаэрты, и я вынуждена выпить снадобье, не чувствуя вкуса.