— Да. Когда сочтешь нужным, конечно.

— То есть я по-прежнему буду сама по себе? — спросила Марсия.

— Да. Как всегда.

— Но я не знаю, что я должна делать. «Отец»… Тот старик… Собственно, никто не говорил мне, что я должна идти за ним. Просто так случилось…

— Понимаю, — кивнула негритянка. — Случайность.

Марсия пыталась придумать, что бы сказать в ответ, когда Джуна заговорила снова:

— Похоже, ты привыкла всегда делать больше, чем от тебя ожидают. Очевидно, таков твой путь. Ты правильно сделала, что пошла за тем стариком. Если снова его встретишь, следуй за ним дальше — и не разочаруешься.

Настроение у Марсии сразу улучшилось. Наконец-то она получила какие-то ответы. Хоть что-то прояснилось. Она стала вспоминать все вопросы, которые хотела задать. Теперь эти загадки разрешились — по крайней мере некоторые из них. Марсия постаралась собраться с мыслями.

Сферы. Ей непременно нужно выяснить все про эти Сферы. И… Осмелится ли она спросить у Джуны, кто такая Элисса? Или — что она такое? Так много вопросов…

Марсия подняла руку.

— Это кольцо, что я ношу… Я почти не знаю его возможностей. Я только начала понимать, как его можно использовать…

Джуна обошла вокруг кровати, приблизилась к Марсии, взяла ее руку в свои и сказала:

— Ну, по крайней мере, этот вопрос больше не будет тебя беспокоить. — После чего сняла кольцо с пальца Марсии и надела себе на палец. Положив ладони ей на плечи, негритянка чуть наклонилась и прошептала: — До свиданья, младшая сестричка.

И, на прощанье коснувшись губами щеки Марсии, исчезла.

Первое, что заметил Брескин, войдя в резиденцию Черного Джека Фландерса, — пятна от пролитого вина на коврах. Пол в холле был щедро — даже излишне щедро — застелен роскошными коврами из Баралума. Такие покровы с бесподобными узорами и неповторимым сочетанием зеленого и золотого делали только в этом краю пастухов и ткачей.

Винные пятна выглядели даже как результат намеренной порчи драгоценного имущества — как будто кто-то специально, ради собственного удовольствия, поливал прекрасные вещи вином. Одним из достоинств баралумских ковров считалось то, что даже неправильности в их узоре казались великолепными — своего рода высоким несовершенством. Тот, кто разливал вино стаканами и разбрызгивал по прекрасным шерстяным коврам, вероятно, имел особое пристрастие к подобной эстетике.

Пиратский главарь держал визитеров у подножия лестницы так долго, что граф Реффекс от досады и раздражения окончательно вышел из себя.

— Это возмутительно, я же говорил вам! — прошипел он, обращаясь к Брескину. — Разве так следует вести переговоры? Я — посол! Я привез важные сообщения. Мы могли бы сразу решить это дело, если бы он не вел себя настолько странно!

Если бы пиратский вожак не так громко сопел, он спустился бы по лестнице из полированного дерева совершенно бесшумно, потому что шел босиком. Он не спеша нисходил по ступенькам, облаченный в просторный халат, полы которого широко распахивались при каждом шаге. У Черного Джека было морщинистое, но удивительно моложавое лицо, из-за чего он походил на двадцатипятилетнего актера, загримированного под старика. Его длинные седые волосы выглядели так, будто их несколько дней не расчесывали.

Пират спустился к самому подножию лестницы и только тогда изволил обратить внимание на посетителей. Взгляд Фландерса скользнул по графу Реффексу и остановился на великане. Пират оглядел Брескина с головы до ног и кивнул.

— Воины с боевыми молотами, — хриплым голосом прокаркал Джек Фландерс, сверля Брескина взглядом. Глаза у разбойника были маленькие и черные, но, казалось, отражали весь свет, проникавший сквозь окна.

— Верно, капитан.

Реффекс шагнул вперед и начал было что-то говорить, но пират перебил его:

— А мечи? — Фландерс проделал несколько быстрых и на удивление изящных движений сжатой в кулак рукой, изображая приемы фехтования.

— В горах и лесах они не удобны. Иногда берутся тяжелые двуручные мечи, но в основном для игр.

— Ну да, для игр. Могу себе представить эти игры!

Брескин кивнул с серьезным видом.

— Грубые игры, — согласился он. — И тяжелые.

Реффекс указал рукой на Брескина:

— Это мой…

Джек Фландерс не удостоил графа вниманием.

— Вы принесли свои приправы? — спросил он у Брескина.

— Принес.

— Тогда окажите мне услугу, целитель. Давайте пойдем на кухню, и вы приготовите свое чудодейственное зелье. Я наслышан об этом снадобье.

И они пошли по коридору в сторону кухни. Пока Брескин подогревал вино и взбивал яйца, граф Реффекс пытался завязать с пиратом разговор. Но Джек Фландерс застыл посреди комнаты с отрешенным видом и смотрел в окно, точно жрец в священном трансе, не обращая внимания на грязь и мусор на полу, на котором он стоял босыми ногами.

— Боги, ну и мерзость! — сказал капитан спустя какое-то время после того, как выпил целую чашку приготовленного великаном зелья. Пират посмотрел мимо Реффекса, который снова попытался представить своего помощника, и обратился к Брескину: — И как это вас угораздило связаться с бароном Риффиком, а?