Взволнованно одернув ворот рубашки и откинув назад косу, я ступила вперед. Звук моего шага был приглушен мягкой дорожкой.

– Есть кто дома?
– робко позвала я.
– Ясна?

Ответом мне послужила все та же тишина.

– Ясна?

Я прошла во вторую комнату и остановилась. Там тоже не было никого. Кровать, аккуратно застеленная и прибранная, пустовала. На лежанке не оказалось никого кроме спящего кота - дымчато-серого и очень толстого.

Позади скрипнула дверь, и я оглянулась.

– А я все гадала, придешь - не придешь, - улыбнулась хозяйка.

Сегодня она выглядела точно так же, как и в первую нашу встречу. Разве что волосы убрала по-другому, в хитрую прическу на затылке.

Я попятилась назад, а потом вдруг резко шагнула вперед, понимая, что нельзя в чужом доме так вольно себя вести. Ясна только усмехнулась.

– Да не смущайся ты. Раз уж зашла - располагайся. Я из своего дома никого не гоню. Садись, - она указала на лавку.

– Ты уж прости, что так ворвалась, - проговорила я, занимая положенное место.

– Не важно, - ответила Ясна, захлопотав у печи.
– Как раз поешь со мной и поговорим. Как дом мой нашла?

– А я на улицу вышла и у прохожих спросила. Те сразу и указали.

– И у кого же узнавала?
– чуть улыбнулась Ясна, ставя на стол небольшой чугунок. Клубы пара, исходящие от него, быстренько разлетелись в стороны и наполнили комнату вкусным ароматом.

Я потянула носом. Желудок радостно заурчал, предвкушая скорую трапезу.

– Там, на улице, - махнула рукой в сторону окна.
– Деда Ждана и Ладимира встретила.

Ясна вдруг подняла голову и внимательно на меня посмотрела. Да так, что прям холодок по спине пробежался.

– Значит, видел тебя Ладимир, - протянула она, опускаясь на лавку.
– Не сказал ничего?

Я чуть помедлила, раздумывая, стоит ли ей говорить, а после взяла да и выпалила как на духу:

– В глаза ни слова, а как уходила, так сказал деду Ждану, что силу чует.

– Его правда. Ладимир хоть и молод, а многое может. Сам-то в силу еще с детских лет вошел.

Я вопрошающе посмотрела на знахарку, а та продолжила:

– За много лет наш род разными кровями разбавили, оттого и нет сейчас настоящих ведунов. А Ладимир из чистокровных будет. В нем истинная сила живет. Та, которую молодые боги на эти земли принесли.

– А ты сама какой крови?
– вдруг спросила я.

Знахарка ничуть не обиделась.

– А во мне много намешано. Дед мой ельнийцем был, а бабка ведуньей наполовину. Та сила, что во мне есть, разве что для заговоров и снадобий годится. Дело это хитрое и тонкое, но много волшбы не требует. Правда вот, жрицей, или настоящей колдуньей мне ни за что не стать - не сдюжу.

– В Растопше говорили, что среди прабабок моих жрица ушедшей богини была.

Ясна только улыбнулась, услышав это.

– Видать, сильной была она, раз до сих пор в тебе дар виден.

– Какой еще дар?

– Особый дар, редкий.

Ясна загадочно улыбнулась и придвинула ко мне деревянную миску.

– Давай поедим, а после я тебе расскажу.

Я согласно кивнула, понимая, что если уж ждала восемнадцать лет, чтоб о даре узнать, еще несколько минут и подавно выдержу.

– Ясна, а скажи, что за человек дед Ждан?

Знахарка удивленно выгнула бровь.

– А что он сказал тебе?

– Про дорогу какую-то говорил. И слова такие, будто из песни.

Ясна покачала головой.

– Из вещунов дед Ждан. Пророчить не берется, но как скажет, так оно и будет. Его потому и боятся, что не скрывает ничего. Разве что Ладимир с ним на короткой ноге.

– Еще бы!
– ухмыльнулась я.
– Что ему, ведуну сделается? Сам небось кого хочешь заколдует.

– Ладимир может.

Вот в чем-чем, а в этом ничуть не сомневаюсь. Ладимир этот сразу мне не по нраву пришелся. Колючий какой-то, злой. Будто с двумя изнанками человек. Смотришь - просто и ясно все, а чуть глубже копнешь, чуть внимательнее в глаза вглядишься и видишь там пучину глубокую, где неизвестно что сокрыто. Подумаешь и решишь, что видать не стоит туда лезть, а то поглотит тебя тьма и не отпустит обратно.

Кота Ясна назвала Увальнем. Да и сразу понятно, за что. Лежал он на печи целыми днями, дремал. Просыпался только к обеду, а после назад возвращался. Говорила знахарка, что лень его только к весне и проходит да и то ненадолго. Побегает Увалень с неделю за кошками и назад на печь просится.

А так - животина ласковая и безвредная. Подошел ко мне, носом холодным в ладонь ткнулся, замурлыкал ласково да и есть попросил. Я улыбнулась и угостила кота томленой картошкой со шкварками. Он довольно муркнул и посмотрел на меня с такой любовью, будто новой хозяйкой признал.