— Пойдемте за мной, мисс, мы почти на месте, — ответила Вииво, не смея принять комплимент.

Драко расположился в ротанговом кресле. Удобном и высоком, так, что над спинкой виднелась только белокурая макушка. Юноша сидел к ним спиной, и Гермиона сочла правильным кашлянуть и обнаружить свое присутствие заранее. Юноша вздрогнул и что-то быстро спрятал под огромным пледом, укрывавшим его ноги, а так же клочок газона перед ним.

— Зачем ты пришла? — вместо приветствия с нажимом спросил он.

— Здравствуй, — дрогнул голос, и хорошее настроение моментально улетучилось. Гермиона обошла кресло и посмотрела на Драко.

Несмотря на жару юноша практически полностью завернулся в шерстяной плед. Рядом с креслом располагался небольшой стол, на который Вииво тут же установила поднос.

— Прикажете налить вам чай, мистер Малфой? — раздался тонкий голосок.

— Нет, спасибо, справлюсь сам. Ты можешь быть свободна. Я позову, если будет нужно.

— Может быть я смогу помочь? — спросила Гермиона и уже через миг пожалела о том, что открыла рот.

Глаза юноши широко распахнулись, маленькие кружочки зрачков превратились в точки, а на щеках пожаром вспыхнул румянец:

— Зачем ты сюда пришла? — повторил он вопрос, проигнорировав ее собственный.

Малфой остался Малфоем. Эта мысль неприятно царапнула где-то внутри, по смело уже нарисованному в мыслях портрету изменившегося человека. Сейчас он сидел напротив нее с таким знакомым выражением злости и брезгливости на лице, что с языка Гермионы уже готова была сорваться ответная грубость, если бы не взгляд юноши, беззащитно направленный в пространство мимо нее. «Спокойно, Гермиона, — обратилась девушка сама к себе. — Он злится, потому что чувствует себя уязвимым. Это просто защитная реакция».

— Я пришла сюда, потому как твои родители считают это необходимым. Да и я тоже. Ты не в том состоянии, чтобы все делать самостоятельно. В любой момент тебе может понадобиться помощь.

— То есть ты всегда начеку?

— Да.

— Поэтому спишь до обеда, когда в любой момент бедняжке Драко может стать плохо? Когда ему нужно будет вытереть сопли или задницу? Когда нужно будет погладить его по голове и сказать, что все хорошо и дальше будет только лучше? Все лучше и лучше, да?!

— Я долго не могла заснуть потому, что боялась не услышать тебя, если тебе действительно нужна будет помощь. А потом… я еще не привыкла… я проявила безответственность.

— Мне не требуется ничья помощь и присутствие, — прервал пламенную речь Гермионы Драко. — Дом оборудован так, чтобы я все мог делать самостоятельно, даже без помощи домовиков. Ты можешь отправляться восвояси. Я не расскажу родителям, и ты получишь обещанные отцом деньги. Ты не нужна здесь. Мне никто не нужен!

— Драко, — как можно спокойнее сказала Гермиона, — ты говоришь так, чтобы спровоцировать меня, но ничего у тебя не выйдет. Если тебе неприятно мое общество, отвечу — это взаимно. Отныне я постараюсь не пересекаться с тобой без надобности, но если тебе что-то будет нужно — ты знаешь, как меня позвать.

Если бы Драко мог видеть, он бы извинился сразу после фразы, указавшей Гермионе, что та проспала. Если бы, уходя, Гермиона чуть прислушалась, а возможно ветерку стоило шептаться с кронами деревьев чуть потише, она бы услышала, как Драко Малфой тихонько сказал: «Прости, я не хотел, Гермиона». Зато сам Драко хорошо услышал ее имя, прозвучавшее из собственных уст будто камнепад. Четыре чужих, неуютных, непривычных слога, когда он привык к тому, что это — Грейнджер. Та, что все знает лучше всех, та, которая тянет руку в ответ на любой вопрос и неизменно получает высший балл. Теперь же она допустила ошибку и… с готовностью признала ее, объяснив свой промах волнением.

— Если бы я действительно мог этому верить, — сказал Драко еще тише.

И она, конечно, не услышала тихих фраз, не увидела, как из-под пледа была извлечена толстая книга, как долго он листал ее, отыскивая нужную строку в брайлевом шрифте. Но она удивилась бы безмерно, если бы прочла следующую фразу вслед за ним: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь»*.

Драко несколько раз оглаживает бугорки букв, пытаясь проникнуть в смысл написанного, но сегодня ему не читается. В мыслях он постоянно вынужден возвращаться к диалогу с Грейнджер и к думе еще более неприятной: он нахамил. Давным-давно, кажется лет сто назад, а на самом деле всего пару, он поклялся самому себе, что больше не заденет никого ни словом, ни делом. И вот что-то непонятное взбурлило в крови, вытащив на поверхность старого Драко, того, с которым он попрощался.

И он оставил нетронутый чай и уютный плед. Осторожно ступая, юноша направился к дому. Он был внимателен в подсчете шагов, но все равно дважды споткнулся и в мыслях запнулся тоже, понимая, что должен извиниться и признать, что присутствие Гермионы Грейнджер здесь необходимо.

Они встретились лишь за ужином. Гермионе долго пришлось уговаривать себя выйти к столу, а когда раздался звук гонга, она все медлила. В дурном настроении девушка вошла в столовую, предчувствуя новую перепалку. Каково же было ее удивление, когда облаченный в парадную мантию юноша, едва услышав ее шаги, вскочил с места и моментально преодолел расстояние, разделяющее их. Поддев ее под локоть, он произнес: «Разреши проводить тебя до стола?»