Холл Мэнора, представший изумленному взгляду теперь, претерпел радикальные изменения. Повсюду, куда только возможно было дотянуться взглядом, царствовал простор почти полностью освобожденных от мебели комнат. Интерьер дома изменился до неузнаваемости. Стены оштукатурили и выкрасили чем-то светлым, едва заметно искрящимся в свете солнечных лучей, щедро проникающих сквозь распахнутые настежь окна.

От взгляда Люциуса не укрылось замешательство Гермионы, посему, вернув ее из мира дум деликатным кашлем, он произнес:

— Я прикажу домовикам подать для нас чай в мой кабинет. Беседовать там гораздо удобнее, — знаком он пригласил ее за собой, увлекая вглубь дома извилистыми коридорами.

Она все шла и шла, видя впереди широкую спину Люциуса. Не веря, что находится в доме Малфоев, Гермиона продолжала рассматривать внутреннее убранство Мэнора. Повсюду одна картина: будто дизайнер-минималист, приглашенный сюда, выкинул прочь вековой хлам, придав поместью вполне уютный вид современного английского жилища. Единственное, что привело в Гермиону в недоумение — это перила, проложенные вдоль стен повсеместно. Тонкие, изящной работы, брусья, увенчанные на стыках резными фигурками животных, замерших в самых разных позах, они выглядели странным украшением, не вполне вписывающимся в общую картину.

Наконец, они пришли. Занимая место за массивным деревянным столом, пахнущим новизной и лаком, Люциус небрежно сдвинул бумаги, наваленные на столешницу, локтем. Белыми птицами они упорхнули прямо на пол. Гермионе показалась странной такая неловкость от сухого и строгого мистера Малфоя. Но додумать эту мысль она не успела, тут же раздался щелчок трансгрессии и перед Гермионой показался домовик, держащий в ручках чересчур тяжелый поднос с чаем и самыми разнообразными сладостями, в таком количестве, что их не съесть и пятерым сладкоежкам. Волна негодования привычно колыхнулась в Гермионе, заставив ее открыть рот. Крепкое слово в защиту домовика уже готово было сорваться с языка, как вдруг ее слух резануло: «Спасибо, Вииво, — совершенно естественно и органично сорвавшееся с губ Люциуса. — Оставь нас теперь, дальше мы сами справимся».

Он заклинанием убирает бумаги с пола, и, разлив чай по чашкам, приглашает Гермиону сесть, устраиваясь напротив нее.

Чай оказывается самым обыкновенным, с легкой ноткой бергамота и мяты. Не обжигающим, но горячим, как раз таким, как надо, и девушка с удивлением почувствовала: ей вполне уютно находиться в кабинете мистера Малфоя.

— Я предлагаю здесь и сейчас составить контракт, мисс Грейнджер, — нарушил тишину Люциус, вынимая из ящика чернильницу и перо.

— Я еще не сказала «да», — резко и однозначно ответила Гермиона, не понимая, почему из нее упорно не выходит: «Да, я согласна».

— Но вы пришли, — холодным сквозняком растерянности повеяло в голосе.

— Я хотела увидеть.

Рука с чернильницей застыла в воздухе.

— Не ожидал от вас проявления любопытства в таком виде. Честно говоря, мнение о вас складывалось иное.

— Я не ответила и отказом… — спешно поправилась Гермиона, — располагая сутками на размышление, но констатирую, что в моем распоряжении еще полчаса. Я хотела бы услышать условия.

— Я предлагаю вам, мисс Грейнджер, провести в нашем доме неделю, пока я и миссис Малфой будем пребывать в отъезде. Все это время вы должны будете помогать Драко, если того потребует необходимость. Сын стремится к самостоятельности настолько, насколько это позволяет его нынешнее положение. Он не доставит вам хлопот, мисс, но нам с Нарциссой будет спокойнее, если вы будете постоянно присутствовать здесь. Если же мы не управимся с делами за неделю, каждый день, что вы вынужденно проживете в этих стенах, я щедро оплачу. Согласны?

— Почему я должна остаться здесь? Мне было бы проще и предпочтительнее забрать мистера Малфоя к себе. У меня небольшая, но удобная квартира, в районе с отличной инфраструктурой, так что пересекаться без нужды мы не будем.

— Это не мой каприз. У Драко проблемы не только со зрением, — нехотя признался Люциус. — Сыну тяжело передвигаться. Он ходит только на костылях, а и когда ему становится совсем плохо, он… будто бы лишается всех чувств.

— Как это связано с Мэнором? — упрямо перебивает Гермиона.

— Посмотрите вокруг, вам ничего не кажется странным? Таким, чего не встретишь в обычных домах?

— Только то, что он слишком огромен, даже для нескольких десят… — с вызовом начала девушка и тут же осеклась, поняв, за что так упорно цеплялся ее взгляд. Перила, назначение которых она так и не поняла, оказались даже в кабинете Люциуса. Но самым странным открытием стали валики на углах стола, на дверных косяках и углах шкафов, будто какой-то нерадивый эльф рассыпал по дому десятки подушек. И Гермиона, конечно догадалась: все это было предназначено для самостоятельного передвижения Драко по дому.

— Все так плохо? — невольно сорвалось с губ.

Мужчина не ответил вслух, склонив, однако, голову в знак справедливости ее вывода.

В тот же момент за дверью кабинета раздался тихий шорох, и до тонкого слуха Гермионы донесся женский голос, звучавший, однако неразборчиво и слишком тихо. А еще через мгновение, дверь распахнулась, и на пороге появился сам Драко Малфой, поддерживаемый под локоть матерью.

Вдруг стало совершенно нечем дышать. Происходящее казалось слишком уж абсурдным. Она в доме Малфоев и готова подписать бумагу, принимая заботу об их сыне на себя. Но ведь ничего не изменилось: перед ней стоял тот самый человек, из-за которого ее жизнь порой становилась невыносимой. Тот, кто унижал, обзывал и предавал, теперь нуждался в ее помощи.