– Ты – Единственная, – вдруг напомнил Маркус. – Значит, он на самом деле видел в тебе что-то необычное. Это по его распоряжению где-то там, у тебя в голове, находится чип с информацией, которая раскроется в твой день рождения. Это он избрал на эту роль именно тебя, а потому теперь тебя надо заполучить либо живой, либо мёртвой. И я уверен, что Аманде не очень-то и нужна твоя жизнь.

– Я же говорила, – вздохнула Сандра, – ей не нужна моя смерть.

Она немного подумала и добавила:

– В принципе, у меня даже есть доказательства.

Маркус изумлённо поднял брови, услышав последнее предложение.

– Ты что, ходила в Штаб с диктофоном? – слегка прищурившись, поинтересовался он, не скрывая саркастичных ноток в голосе.

– Я – нет, – спокойно ответила девушка. – Зато нам всем известно, кто точно вёл запись.

***

Энсел вернулся к Джиму на следующий день после Церемонии удаления.

Разбитый. Усталый. Готовый разнести всё к чёртовой матери от отчаяния.

А впрочем, ничего нового в этом не было. Всё было предсказуемо. Миранда сильно изменилась, а может, изменили её: в любом случае, они теперь были просто параллельными, которым не суждено было пересечься. И когда он увидел, как она показала на камеру лист с надписью “Я не вернусь”, то подумал правильно о том, что он её потерял. Он действительно её потерял.

А она потеряла всех.

Энсел ненавидел Уилла. За то, что поначалу втёрся ей в доверие, а потом взял и застрелил её брата без задней мысли прямо у неё на глазах, тем самым причиняя такую боль, словно это он в неё выстрелил, причём не единожды. Энсел ненавидел Уилла за то, что он являлся одной из причин потери той Миры, которую он знал, любил, которая любила его и которая бы никогда не ушла так, на совсем. Которая бы, даже попадя в беду, старалась вылезти из этой ямы, чтобы прибежать на помощь своим друзьям. Которая была самоотверженная и смелая, а превратилась в слабую и беззащитную.

Энсел ненавидел Аманду. За то, что та приказала Уиллу совершить этот роковой выстрел, ставящий жирный крест на хоть какой-либо возможности того, что Миранда придёт в себя, очухается, вернётся. Теперь она точно уже никуда вернуться не могла. Теперь она должна была как-то отвлечься, но разве уж это возможно? Когда погибает близкий тебе человек, ты не можешь так просто выкинуть эту смерть из головы, даже если отношения с ним у вас не были настроены в положительном ключе. Осадок остаётся. Просто у всех он разный. У кого-то приторно-сладкий, у кого-то – горький и чересчур кислый, вызывающий дикое желание прочистить себе желудок.

Энсел ненавидел себя. За то, что не явился в Штаб. Что не пришёл к ней. Она обвинила его в этом, и с обвинением этим он был полностью согласен. Он ведь идиот. Чего он боялся, Золотого Венца? А за ту, кого так сильно ведь, вроде бы, любил, он бояться не захотел?

Конечно, он ненавидел Аманду и за сам тот факт, что Церемония удаления состоялась. Элис не заслужила такого конца, считал он. Из неё могла бы получиться неплохая мятежница, будь она чуть поактивнее и менее наивна. О мёртвых стоило говорить ничего, кроме правды, а потому он таких мыслей не стыдился. Зачем стыдиться истины?

С Элис было весьма недурно вытаскивать Бэнкса. Но Энсел совсем не понимал, зачем это нужно было Сандре. Он, конечно, чувствовал, знал, что у неё что-то есть и будет с Маркусом, и в тот вечер, когда она явилась сюда, в квартиру, с Кастором, это подтвердилось. Она ведь поцеловала Миллса в губы на виду у всех, совершенно не заботясь о том, что они были не одни.

Но зачем же тогда ей так необходимо было вытащить Кастора? Кем он для неё являлся? Какую ценность представлял?

Почему-то хотелось верить, что никакую. Уж слишком долго он видел, как Маркусу было тяжело. Как он ломался на глазах друга. Как потом говорил ему о том, что уже не выдержал и сделал то, что сделать должен был давно, будто бы не заботясь о последствиях. Даже несмотря на то, что Сандра тогда начала разговор, вспоминая об этом Сотруднике. Просто показалось ему, что шанса другого не будет. И он ещё удивился немного, что он не оказался оттолкнутым.

Энсел рассказал всё о Церемонии. Джоанна, Джим, Ричард и заявившаяся на огонёк Белль внимательно слушали его. Ну, последние два не отличались, конечно, обилием внимания, но тоже слушали. Потом никто не знал, что и сказать.

А всё потому, что снова Церемония принесла два трупа. И разбитую вдребезги Миранду Блум.

– Мире очень плохо, – констатировал факт Ричард. – Но это ведь не повод убиваться.

– Издеваешься, правда? – вскипел Хатбер. – Ей очень, очень плохо и больно! Она не может не убиваться!

Молчание длилось полминуты. А потом Грина прорвало:

– Я потерял всю свою семью! Моя сестра вместе с её дочерью пропали без вести! Мои родители погибли, когда разбились в автокатастрофе! И что, я сильно показываю, что мне больно, да? Очень сильно? Сдаюсь? Опускаю чёртовы руки?

– Ты не Мира, – просто напомнил Энсел. – И да, ты выдаёшь. Вот этим всем своим диким презрением к окружающим. Будь проще.

Возразить ничего Грин не сумел.

Раздался звонок в дверь, и Джим пошёл открывать. Когда он увидел на пороге Сандру и Маркуса, то ничуть не удивился их приходу, хотя он и должен был быть неожиданным. Жестом пригласил их войти.