Космопланы пыхнули газом из маневровых двигателей и снова дали тягу. Невидимые рельсы орбит медленно пришли в движение. Две боевые машины продолжали катиться по ним в бесконечном движении вокруг Земли - но эта невидимая кривая всё больше и больше становилась похожа на орбиту неизвестной космической станции. Будто две невидимых железнодорожных развилки медленно сходились в одну.

Сходились к станции, которая вполне вероятно могла принадлежать врагу. Перспективу работы с постоянной базой вероятного противника над головами оба космонавта представляли куда лучше, чем им хотелось.

Станция нарушала главный принцип шаткого орбитального равновесия. Позволяла обстрелять с высокой точностью и постоянным контролем бомбардировки практически любой орбитальный или наземный объект без необходимости поднимать дорогостоящие командно-штабные машины для надёжного поражения целей.

Всё то, что могли сделать космопланы, мог делать и контрольный пост на долгосрочном орбитальном сооружении. Только делать он это мог неделями, а то и месяцами. Более того, станция появилась в буквальном смысле из ниоткуда, и это заставляло нехорошо задуматься, что какая-то неизвестная сволочь всё же нашла способ убедительно надурить законы термодинамики и осуществить неосуществимое - замаскировать объект в условиях космоса от любого наблюдения.

– Проверка бортового вооружения, - скомандовал подполковник Васильев.
– Снять пломбы с поста управления огнём.

– Есть снять пломбы, - старший лейтенант Юрий Семецкий торопливо убрал защитные крышки с предохранителей.
– Система управления огнём в норме. Ракеты исправны, к старту готовы.

– Заря - Парсекам, - раздался голос из ЦУПа.
– Готовность к повышению орбиты.

– Есть готовность, - откликнулись экипажи.

Сейчас, когда орбиты неизвестной станции и космопланов лежали в одной плоскости, время прибытия зависело только от высоты орбиты. Согласно парадоксам орбитальной механики чтобы догнать космическую станцию над головами, двум космонавтам требовалось как можно дольше не разгоняться. Чистая геометрия - на орбите ниже космоплан летел медленнее, но совершал оборот вокруг Земли быстрее. Совершал только потому, что длина окружности, по которой он двигался, падала в разы кратно высоте. А значит, и повышать орбиту до поры не следовало.

– Американец всё равно первым успеет, - недовольно произнёс Семецкий.
– Вроде и на горючке они там сейчас экономят, а всё равно первый.

– Первый-то первый, - задумался Васильев.
– Но и с манёвром у него будет грустно.

– А зачем ему там вообще манёвр, товарищ подполковник?
– не выдержал его подчинённый.
– Спрячется за корпусом, да и обстреляет нас. Ракеты - твари умные, дорогу найдут.

– Значит, берём его в клещи, - решил командир.
– На сближении манёвр расхождения, и выковыриваем. Чем ближе к станции он будет, тем хуже ему придётся крутиться, чтобы отрабатывать сразу нас двоих.

– Заря - Парсекам, минутная готовность к повышению орбиты и перехвату, - ЦУП вновь напомнил о себе.

Двум космопланам предстояло набрать скорость и начать подъём к станции. Бой с ветераном американской космической программы выглядел почти неминуемым.

– Внешние радарные антенны в боевое положение, - скомандовал Васильев.
– Боевая готовность.

– Есть боевая готовность!
– откликнулся старший лейтенант Семецкий и тут же торопливо потянул воду из встроенной прямо в шлем поилки. В горле старлея внезапно пересохло. На привычные учения с перехватами отработанных спутников или специально выведенных и потому жутко дорогих самоходных мишеней это уже ни капли не походило.

– Аккуратно давай, - совершенно не по уставу сказал ему подполковник Васильев.
– Без фанатизма.

И отдал команду на включение маршевых двигателей.

За кормой двух космопланов вспыхнуло бледное пламя. В этот раз двигатели работали не короткими точно рассчитанными импульсами в ключевых точках орбиты, а прямолинейно решали задачу на одном только избытке тяги.

Боевую задачу.

Космопланы рванули вперёд и ввысь. Их радары, уже в боевом положении, своими импульсами буквально возвещали противнику о скором прибытии. Ответные импульсы американского радара система электронного противодействия на борту космопланов обнаружила почти моментально.

– Есть облучение боевым радаром, - прокомментировал для Земли ситуацию подполковник.
– Есть ведение цели. Подтверждаю, цель пытается укрыться за станцией. Михалыч, расхождение!

– Есть расхождение!
– курсы двух космопланов изменились не очень сильно - но с каждым новым километром до станции расстояние между ними увеличивалось на сотни метров.

Противнику нашлось, чем на это ответить.

– Есть отстрел ракет первой волны, - произнёс Семецкий.
– Наблюдаю четыре единицы.

– Сбить!
– коротко приказал Васильев и притронулся к панели управления огнём - Хрю-хрю мои поросятушки...

Космоплан дрогнул. Створки оружейного контейнера пришли в движение. Из-за блоков маневровых двигателей тупорылые кургузые бочонки действительно походили на поросят куда больше, чем на привычные вытянутые тела земных ракет воздух-воздух.

На орбите не требовалось лететь на огромной скорости через плотную стену атмосферы. Да и скорость ракеты имела куда меньшее значение, чем возможности для её изменения. В космосе предел для одинаковых двигателей зависел только от соотношения масс с полными и пустыми баками. Без внешних помех, вроде следов атмосферы, всё что ракета успела набрать сначала вместе с космопланом, а потом - без него, сохранялось бы почти вечно.