Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов
вернуться

Первомайский Леонид Соломонович
Шрифт:

«Лишь я, да степь, да ночь кругом…»

Лишь я, да степь, да ночь кругом. Смотрю — тихонечко, тайком Вон двое напрямик идут. Куда, откуда, где их ждут? Дошли и встали у кургана, Поговорили как-то странно, И вдруг вдвоем исчезли с глаз, Как в яму провалились враз… Возникли вновь, на степь взглянули И снова в глубь земли нырнули. Час минул — вновь они уж тут: Предметы странные в руках, Оружье, цепи на плечах, Бокалы, амфоры несут… И, оглядев простор ночной, Позвали раз, потом другой, И — появились кони враз На этот оклик, этот глас… Затопало, загрохотало И — вновь, как прежде, тихо стало.

«Горит звезда — зари сестра…»

Горит звезда — зари сестра. А я иду… Давно б пора Мне отдохнуть хотя бы малость, Но где-то тело потерялось. Как будто гений давних лет Меня зазвал с собою вслед И, крылья дав на час единый, Мне подарил полет орлиный. И вижу я: передо мною Стоит лазурною стеною, Как бы прозрачный призрак света, Майдан в сиянии рассвета. Шлях серебрится. Чинно тут Стоит какой-то дивный люд. На поясах — сагайдаки [10] . На копьях — из цветов венки. И разом темная их сила Пошла плясать вокруг могилы. Неясны песни той гурьбы, Молитвы, тризны иль гульбы, И гам, и звон, и шум вокруг, И целый лес простертых рук Туда, где, каменным, великим, Бог обращен к востоку ликом. И сердце веки приподняло, И на чело рассвет лег ало: Весь пьедестал его в венках, А люд — у божества в ногах. Все разом поднялись толпой И канули в дали степной.

10

Сагайдаки — колчаны для стрел.

«В тот миг, как даль начнет светлеть…»

В тот миг, как даль начнет светлеть, Кто может запретить мне петь И этим песням к вам лететь! Порвать кто сможет хоть одну Мою из серебра струну, Что поутру всегда звенит И вся желанием дрожит,— Той песней, что спешит создать, Стострунный ясный день обнять… Восток зарделся. В бездну канул Ночной экран степных обманов.

«Где я? В какой я стороне?..»

Где я? В какой я стороне? Иль грежу вновь, иль снова мне Степь преподносит дар обманный — Весь этот мир, как сон нежданный Пустынь ли, прерий, Дагестана, Тот сон явился из кургана, С холодных льдов, с волн океана, С немых снегов и из предгорья, С долин зеленых и с нагорья. О вы, кто канул в дали ясные, И времени вы не подвластные, Кому вам в сердце дух мой кинет: «В степи, в степи, на Украине…»

ПОЛДЕНЬ

Не стало небо золотое С утра стелить коврами хмарь, Убор полуденного зноя Вновь гонит прочь живую тварь. И Он явился наяву, Пронзая кличем синеву: «Покличу всех, всех созову, Степям я подарю обновы И дам приют здесь тварям новым. Серебряный родник дам я, В нем отразится даль небес, И примут чудный злак поля, И степь увидит мир чудес». А степь в свой час плодов лишилась, Сухой ковыль и тот зачах, Земля в уродстве обнажилась, И в наготу вселился страх. И Он пришел, и в кличе воля: «Тут будет плод, как был всегда. Я наготу укрою поля,— Здесь будет зелень и вода. Походкою — тяжелой, странной, Я проложу межу в пыли И залечу земные раны, Нагнется колос до земли». И приняла степь знаний силу: Где пролетал ширококрыл Среди майданов и могил, Срывая росы с трав, ветвей, Летун костлявый — суховей, Там серебром взметнулись воды, В них отразилась даль небес, В полях — невиданные всходы, И в степь явился мир чудес. Походкою — тяжелой, странной, Вел трактор борозды в пыли, Земные залечились раны, Склонился колос до земли. И твердь земная расступилась, Явив всем тайну, свет надежд. И все, что грезилось и снилось, Оделось в радужность одежд.

КЛЯТВА ПРОРОКА ЕЗДРИ

Пророк Ездри — библейский персонаж, автор одной из книг Старого завета.

Вечерних жертв курился дым, Рыдали жители селений, И перед господом своим Пророк Ездри встал на колени: «О боже правый! Грех наш лих, Он с прошлых лет простерт над нами. Наш край — в ярме владык чужих! Их меч над нами, знаки их Владеют нашими устами. У них в руках — наш труд, наш сон, Их мысль, их воля — нам закон. В изменах, боже, край наш весь, Стыд наших душ достиг небес. О наш творец! В сей миг рыданья За весь народ и вместе с ним Несу все слезы, воздыханья Пред алтарем твоим святым. Клянусь, что мы свой тяжкий грех Замолим, боже, пред тобою! Кровь смоем проклятую тех, Кто весь наш край обвил тоскою. И тех, что нас казнить могли, Сметем с родимой мы земли. И будет вновь наш край равнин, Как раньше, славен и един. Обратного не будет хода Для душ их проклятого рода». Народ с пророком клялся весь, Услышал их господь с небес.

ШЛЯХ

…Я знаю шлях. Чудесными местами Идет сам по себе, меж прочими — иной. Увитый тернием, уставленный крестами, Не каждого из нас зовет он за собой. Там полночью горят — созвездья неземные, Луч солнечный над ним — совсем не как у нас, Там радости свои, просторы зоревые, Над горизонтом свет там никогда не гас. Для путника дорог обратных не найдется, И оклики земли иначе там звенят, И неземным огнем уста его горят, И тлен его венков терновых не коснется.

ПАСХА

«Распяли и тебя, как сына».

Т. Шевченко
Она не раз в край чуждый убегала, Своими проклята не раз была, И над скалой Тарпейскою [11] стояла, И на уста Марии кровь со лба текла. Песнь третьих петухов еще не раздалась — Стоял над нею глум, и скорбь над ней неслась. И стерегли ее, следя, под пересуды, И слуги палачей, и факелы Иуды. Распятою была… И вот теперь на воле; Она под ними вновь в священном ореоле, А там, где горн стоял и цепь оков ковалась, Теперь над морем волн — «Осанна» раздавалась. Идите же на пир. Питье на стол поставьте! И ворохом цветов, веночками восславьте… Пусть в этот ясный день не будет виноватым — Пришедший в третий час, в шестом часу, в девятом.

11

Скала на Капитолийском холме, откуда сбрасывали приговоренных к смерти.