Русский узел. Стихотворения и поэмы
вернуться

Кузнецов Юрий Поликарпович
Шрифт:

«Справа поле с кругами трамвая…»

Справа поле с кругами трамвая, Слева море с бегущей стопой. У того и у этого края Ты хотела остаться собой. Заковал он тебя как родную И ушел за бегущей стопой. Но цепочку его золотую Ты пилила железной пилой. И визжала она, и скрипела, Высекая златые струи. Чтобы он не расслышал, ты пела О земной и небесной любви. Лейся, песня любезная, лейся На опасную эту струю. Все простит он за вечную песню И на том, и на этом краю. 1976

Озеро

И снится мне озеро… Долго смотрю На столп вознесенной воды: То озеро нижет дремоту мою На пыль от туманной звезды. За озером тянется серая степь, За степью — синеющий лес, За лесом — отвесная горная цепь, А дальше — простор без небес. 1976

Двойник

Только солнце с востока взойдет, Тут же с запада всходит другое. Мы выходим из разных ворот, Каждый тень за собою ведет, И моя, и твоя — за спиною. Мы сошлись, как обрыв со стеной, Как лицо со своим отраженьем, Как два лезвия бритвы одной, Как рожденье со смертью самой, Как великая слава с забвеньем. Тучи с небом на запад летят — На восток покачнулись деревья. Наши тени за нами стоят Не сливаясь и бездны таят, А меж нами не движется время. 1976

Двое

Где-то в поезде ехали двое, Невпопад говорили, и вдруг Я словечко услышал такое — До сих пор пресекается дух. Глянул: бабка над внуком рыдала И рыданьем баюкала слух. — Кто тут был? — Никого не бывало… — До сих пор пресекается дух. И словечко-то, право, пустое, И расслышал его я не так: — В этом мире погибнет чужое, Но родное сожмется в кулак. 1976

«Ты не стой, гора, на моем пути…»

Ты не стой, гора, на моем пути. Добру молодцу далеко идти. Не мешай ногам про себя шагать, Не мешай рукам про себя махать. Говорит гора: — Смертный путь един. До тебя прошел растаковский сын. Сковырнул меня изо всей ноги, Отмахнул меня изо всей руки. — Не мешай, — сказал, — про себя шагать, Не мешай, — сказал, — про себя махать. Не ищу я путь об одном конце, А ищу я шар об одном кольце. Я в него упрусь изо всей ноги. За кольцо схвачусь изо всей руки. Мать-Вселенную поверну вверх дном, А потом засну богатырским сном. 1976

Последний эмигрант

Не ангелы падали с неба, Не воды попятно неслись, — Печальное облако пепла Тянулось от дальних границ. Последнюю просьбу на свете До наших болот донесло: — Сожгите меня после смерти И пеплом набейте жерло. Направьте на волю и землю, На старый крыжовник и пруд. Прошу, моему пораженью Отдайте последний салют. 1976

Осколок

На закате планетного шара Он тяжелым осколком убит. Но осколок не сбавил удара, До сих пор в его теле свистит. И свистит под землей его тело, И летит — без следа и предела. 1976

Прощальный жест

Зачем ты его обнимала, Махала с печальных полей, Как будто туман разгоняла?.. Туман становился сильней. Он занял скользящее место В пространстве, лишенном тепла. Но тайна прощального жеста, Мерцая, обратно звала. Развеять дорожную скуку Помог ему князь темноты, Что дергал какую-то куклу, И кукла махала — и ты… Годами окно протирала, Рука уставала мелькать, Как будто туман разгоняла, Который нельзя разогнать. 1976

«Ты зачем полюбила поэта…»

Ты зачем полюбила поэта И его золотые слова? От высокого лунного света Закружилась твоя голова. Ты лишилась земли и опоры. Что за легкая тяга в стопе? И какие открыло просторы Твое тело и в нем и в себе? Он хотел свою думу развеять, Дорогое стряхнуть забытье. Он сумел небесами измерить Свой полет и паденье твое. И небрежным движеньем поэта Он накинул на плечи твои Блеск тончайшего звездного света От прощального слова любви. Что-то будет: огонь или солнце? Заметет вас полынь-мурава. Ты заплачешь, а он отзовется На свои золотые слова. 1977

«Я помню, как в дом возвратился…»

Я помню, как в дом возвратился И пыль завивалась винтом. — Родимый, на ком ты женился? — А черт ее знает на ком! Душе на два голоса пелось, Судьбе откликалась звезда. — Родимый, куда это делось? — А черт его знает куда! Я буйствовал денно и нощно, И гол как сокол потому. — Родимый, чему ты смеешься? — А черт его знает чему! 1977