Но страшнее всего, когда погибал главный городской собор. В 1183 году во Владимире произошел лютый пожар. Сгорела и соборная церковь святой Богородицы со всеми пятью золотыми верхами и со всеми узорочьями, кои были в ней внутри и вне древнего храма: паникадилами серебряными, сосудами золотыми и серебряными, одеждами, шитыми золотом и жемчугом, кои на праздник развешивали в две веревки от Золотых ворот до собора и от собора до владычных сеней.

Через пять лет красивейший, пятиглавый, белокаменный храм был восстановлен.

В каждом крупном городе древней Руси для иностранных купцов водился Иноземный двор. Стоял такой двор и в Переяславле, срубленный еще в молодые годы Александра Невского.

После Ледового побоища на Чудском озере к Невскому зачастили иноверцы: допрежь католики от римского папы, затем послы от разных западных королевств, желая не только поближе познакомиться со знаменитым полководцем, но и извлечь какую-то выгоду. Однако Александр Ярославич не поддался ни на сладкоречивые речи папской курии [89] , ни на заманчивые предложения королей, суливших золотые горы, если Невский со своей дружиной поможет одолеть того или иного недруга западного повелителя.

Невский был слишком мудрым политиком, чтобы не понимать корыстолюбие римского папы и различных королей.

После кончины Александра Ярославича, Иноземный двор заметно опустел. Малолетний Дмитрий у послов интереса не вызывал, а вот купцы наезжали нередко. Иноземный двор (в народе — «Немецкий») стоял неподалеку от торговой площади и был окружен крепким, дубовым тыном. Двор представлял собой три просторных избы с высокими подклетами, теплыми сенями, повалушами и горенками. Есть где было и товар складировать и купцам разместиться.

Через два дня пребывания в Переяславле к Вернеру Валенроду зашел незнакомый человек в черной монашеской рясе и представился на чистом немецком языке:

— Бруно Конрад.

Имя соотечественника ничего Вернеру не говорило. Он молчаливо кивнул и жестом указал Конраду на высокое кресло.

Валенрод не любил предисловий, поэтому спросил напрямик:

— Кто ты, и почему здесь оказался?

Бруно не был лично знаком с Вернером, но хорошо знал его понаслышке.

— Я — доверенное лицо великого магистра Отто Руденштейна.

— Точнее, Бруно. Мне известно, что у магистра десятки доверенных лиц.

Конрад некоторое время молчал. Худощавое, аскетическое лицо его с властными глазами выглядело загадочным и суровым.

— Буду, откровенен, — наконец заговорил Бруно. — Перед тобой член тайного общества «Карающий меч».

Вернер с нескрываемым удивлением посмотрел на Конрада: в его комнате сидел… убийца. Тайное братство «Карающего меча» создал еще (с благословения римского папы) бывший великий магистр Герман фон Зальц. Оно состояло всего из 33 человек и предназначалось для душегубств самых неугодных Ордену противников. Этих зловещих «братьев» мало кто знал в лицо. «Люди яда и кинжала» старались быть незаметными, и несли свою службу с такой осторожностью, что об их деятельности знал один магистр.

— Я пришел за твоей помощью, Вернер.

— Но прежде ответь мне на второй вопрос.

— Отвечу, Валенрод. Еще десять дней назад я приехал в этот город под видом католического монаха, чтобы рассказать местному епископу и князю Дмитрию о православной вере, которая начинает пускать корни и в наших землях. Ливонские рыцари взяли в плен немало русских людей и дозволили им строить свои церкви. Такая церковь, как тебе известно, Вернер, появилась и в столице Ордена, Мариенбурге.

— Но это единственная православная церковь в Ливонии, и появилась она совсем недавно. Я видел, как десяток пленных ведут в храм под охраной кнехтов. [90]

Лицо Конрада оставалось бесстрастным.

— Ты обличаешь меня в заведомой лжи? Но так задумано великим магистром. Пусть пойдет слух, что крестоносцы с большим уважением относятся к православной вере. С этой целью я и прибыл в Переяславль. И епископу Елизару, и князю Дмитрию понравился мой рассказ. По душе пришлась им и просьба русских христиан прислать в церкви благочестивых священников.

Валенрод усмехнулся:

— Всё, что ты мне рассказываешь, Конрад, — подоплека для посещения Переяславля. Братство «Карающего меча» никогда не занималось богоугодными делами. Не думаю, что князь Дмитрий настолько наивен, чтобы поверить твоим россказням. Поездка твоя, монах-инквизитор, заключается совсем в другом.

Глаза Конрада стали враждебными и хищными. Он не думал, что Вернер догадается, кто он на самом деле.

— В чем же? — желчно спросил монах.

— Великий магистр недавно обронил на совете рыцарей несколько слов, что князь Дмитрий неугоден Ордену, и что он уже принял меры, чтобы переяславский князь не вышел из стен своего города. Ты, Конрад, и есть тот человек инквизиции [91] , который должен выполнить приказ Отто Руденштейна.

— На всё воля божья, — с язвительной ухмылкой отозвался монах. — В наших занятиях не обходится без подготовительного труда, но иногда и он не приносит плодов. Князь Дмитрий хоть и принял меня, но вместе с ним неотлучно находился его ближний боярин.