– С какого возраста ты стала его любовницей, с пятнадцати? Впрочем, я в пятнадцать отдалась мальчику, - сказала Жанна.

– А я в тринадцать, - сообщила Зоя.

– Ну и как?
– спросила Матильда.

– А никак, он был моего возраста, а в этом возрасте у мальчиков гнется и они не могут пробраться вглубь. Он меня только топтал как петух курицу. Ну, так с какого возраста ты с ним живешь? Только не темни.

– С девяти, - рассмеялась Матильда.

– Ну, будет тебе шутки шутить. Если бы ты начала заниматься сексом с этого возраста, то у тебя уже были бедра ого-го! И кроме того, ты шлялась бы по улицам Лондона, как сучка во время половой охоты, а ты ведешь себя, как монахиня. Тебе надо сменить платье и выходить в свет, хотя бы по выходным, -- не отставала Зоя.
– - Если твой любовник так беден, или так скуп, мы с Жанной могли бы тебе помочь, у нас денег куры не клюют.

Матильда нахмурила брови, а потом выжала из себя скупую улыбку и сказала:

– - Спасибо. Выходить в свет мне еще рано, с этим можно и повременить, да и охоты у меня особой нет. Вернусь в Москву -- наверстаю упущенное.

– - Не будь дурой, -- покровительственно произнесла Жанна, -- у тебя довольно приятная внешность. Хорошее, модное платье, соответствующий макияж и ты сможешь подхватить какого-нибудь короля Гвинеи-Бисау, а лучше всего, богатого англичанина. Останешься здесь, чего там в Москве делать? Москва -- нищий город. У тебя любовник-то кто, ты так и не сказала.

– - У него фирма...

– - На грани банкротства?
– - не отставала Зоя.
– - Назови фамилию и его фирму, я напишу отцу, мой отец нефтяной король, может он возьмет его к себе.

– - У него хоть среднее образование-то есть, или всего два класса?
– - с ехидством спросила Жанна.

– - Пока мне ничего не нужно, спасибо за заботу. А что касается помощи моему благодетелю, надо у него спросить, я напишу ему об этом. Если он попросит помощи -- я буду только благодарна за содействие. А что касается короля Гвинеи-Бисау, я не хочу быть королевой: корона тяжелая, а у меня шея тонкая, может не выдержать, -- рассмеялась Матильда.
– - Когда ты, Зоя, или ты, Жанна поработишь короля Марокко, пригласите меня на свадьбу в качестве подружки, может, и я займусь ловлей королей и шейхов, а то и принца Англии на крючок поймаю, коль принцесса Диана приказала долго жить.

– - Хитрая ты, однако, -- сказала Зоя, -- на чужих плечах хочешь выехать.

В колледже, наряду с литературой, историей, преподавались и другие предметы, в том числе и взаимоотношение между противоположными полами, с показом видео фильмов и муляжей, а также правила хорошего тона, виды танцев, музыкальные жанры, -- словом здесь "выращивали" светских дам, как бы возрождая традиции золотого девятнадцатого века.

У Матильды, начиная со школьной скамьи, был свой рыцарь. Он витал пока в облаках, иногда являлся во сне, а когда этот рыцарь вызвал ее в Москву и она его увидела, и узнала естественную, но такую щемящую новость, что он женат, этот рыцарь отдалился от нее на непреодолимое расстояние. С этой мыслью она и отправилась в Лондон два года тому, а теперь, когда она полностью сформировалась, как девушка и когда зеркало говорило ей: ты хороша, ты победишь, и твой рыцарь будет побежден, Матильда решила ждать. Она стала надеяться, что время работает на нее.

Раньше она не звонила и не писала в Москву Борису Петровичу, считая неприличным беспокоить его по пустякам. Да и что писать, не имела понятия. Написать, что любит его? Но ведь он наверняка это знает. А потом, какой толк? у него жена и возможно куча любовниц.

Теперь же, когда Зоя предложила услугу, Матильда уцепилась за это. Она села за письмо. Письмо вышло коротким и чересчур сухим. Пришлось его порвать и бросить в печку. Второе письмо вышло слишком нежным, оно дышало бескорыстной симпатией, от которой всего шаг для признания в любви. Оно было самое хорошее, даже несколько капелек слез упало на него, но это письмо нельзя посылать. А вдруг прочитает жена Бориса Петровича. В семье разразится скандал, и все может кончиться тем, что Борис Петрович вынужден будет отказаться от финансирования ее учебы в Лондоне.

"Уважаемый Борис Петрович! Нет, дорогой Борис Петрович!

Здесь, вдали от Родины, я все чаще думаю о том, кто послал меня сюда осваивать науки и культуру Запада и не могу найти объяснение Вашему поступку. Неужели Вы так добры и так великодушны? Я ничем не заслужила такого отношения к себе и поневоле приходит мысль в голову, чем я буду расплачиваться, когда вернусь в Москву. О, да, я готова на любые жертвы, если таковые потребуются. Только Вы...не забывайте меня, не выбрасывайте меня из своей души и сердца. Знайте, что нет, не было и не будет души более преданной Вам, чем моя душа, в которой так много несбыточных надежд.

Я уже могла бы написать это письмо на английском языке, но пока не решаюсь: не хочу затруднять вас. Мои дела не так уж и плохи, думаю, что Вы сможете когда-нибудь гордиться своей "дочкой". Со мной здесь учатся две девушки из Москвы -- Зоя и Жанна. Я по сравнению с ними, веду довольно скромный образ жизни. А у Зои отец нефтяной магнат. Зоя говорит: если у твоего папы трудности и его фирма на грани банкротства, я могу попросить отца, он поможет ему. Я посмеялась в душе, а потом подумала: а вдруг вам пригодится такое знакомство. Почему бы ни воспользоваться им? Такое редко бывает в жизни. Сообщите мне, пожалуйста, письмом или телеграммой: Лондон, Лобби стрит, 10. Звездычевой Матильде".

Через две недели на ее имя пришла телеграмма из Москвы: "Срочно открой счет в любом банке Лондона и сообщи свой номер счета телеграммой, я вышлю тебе тысячу долларов -- Борис".

В кошельке Матильды было всего сто пятьдесят долларов. Она тут же побежала в ближайший банк и открыла счет, положив сто долларов. Банковский клерк высоко поднял брови и когда выдавал карточку, спросил:

– - Вы, должно быть, русская? Только в России люди так бедны, что могут положить в банк сто долларов. Но не беспокойтесь: тайна вашего вклада гарантирована, -- и расхохотался.