– Ну, это тебе не грозит, - сказал Борис, поглаживая ее руку.

В два часа дня он уже сидел за рулем бронированной машины, а внутри была Матильда с тремя детьми. За ними следовала машина с охраной.

Мать Матильды Вероника Семеновна с ранней весны и до поздней осени безвыездно жила на даче, выращивала огурцы и помидоры, убирала комнаты, готовила завтраки и обеды, когда приезжали Борис с Матильдой. Забор из алюминиевого профиля производил впечатление богатого дома, поэтому охрана действовала круглогодично. Матильда приезжала с детьми, но не оставалась на ночь, а возвращалась к мужу. Обслуживающий персонал на даче был довольно значительный. Это няни, воспитатели, уборщицы, истопники, охрана. Два работника посыпали красным песком дорожки, поливали цветы.

– Мне здесь очень нравится. Речка только маленькая, - сказала Матильда мужу, когда они приехали.

– У нас бассейн, какая тебе речка, - сказал Борис.
– Вода подогревается, плавай, сколько хочешь.

– Побродим по лесу?

– Я не возражаю, только мы оденемся в рабочую одежду, дабы не привлекать внимания посторонних, - сказал Борис.
– Я боюсь не только за свою, но и за твою жизнь.

– Да, сейчас трудное время, - согласилась Матильда.
– Взял бы отпуск недельки на две.

– Хоть на год. Надоел мне этот бизнес. Я чувствую, что хожу по лезвию бритвы.

– Давай уедем далеко, далеко. Всех денег не заработаем. А потом нам и нашим детям на жизнь хватит. Куда-нибудь в глухомань, где нас никто не знает.

– Куда угодно, только не из своей страны. За рубежом я чувствую себя не в своей тарелке. Но... на кого оставить магазины? И весь наш бизнес?

– Пригласи полковника Обормоткина, он производит впечатление порядочного человека и его супруга Лина тоже.

– Да, пожалуй, можно рискнуть.

43

Полковник Обормоткин звезд с неба не хватал, он нуждался в сильной личности, которая бы руководила им, а что касается самостоятельной работы, особенно в части принятия тех или иных решений, то тут он плавал и мог, в пылу неожиданно нахлынувших на него чувств, допустить ошибку, на первый взгляд совершенно безобидную. Но обычно приводившую к нежелательным последствиям. С Димой он тоже дал маху, ибо, в первые же полгода работы интендантом, Дима разрушил хозяйственную деятельность дивизии настолько, что сам командующий генерал Подметкин схватился за голову и потребовал немедленно заключить виновника под стражу. Но Димы к тому времени и след простыл.

Борис определил своему заму Обормоткину тысячу долларов в месяц, но о том, чтобы оставить его вместо себя командовать значительной частью рынка, заключать торговые сделки, вести дипломатическую войну с рэкетом и представителями власти, пока не могло быть и речи. Борис все же питал надежду, что уже через три-четыре месяца дисциплинированного полковника Обормоткина, можно будет оставить на недельку вместо себя, а самому отправиться на море, либо отдохнуть у себя на даче.

Никто не знал, каким состоянием обладал Борис, а все, кто сдавал выручку, только догадывались о размерах несметных богатств своего хозяина, иногда спорили, путаясь в расчетах, равно как и правоохранительные органы и бандиты, которые доили его умеренно, не зная, сколько же миллионов долларов у него в загашнике.

Борис, а в этом его активно поддержала и его супруга Матильда, делали все, чтобы не особенно бросаться в глаза окружающим. Квартира и дача с хорошей отделкой, но без излишеств, две машины, личная охрана - вот все показатели для бизнесмена средней руки.

Матильда одевалась не кричаще, а Борис появлялся на работе в потертом костюме, да истоптанных туфлях. Активный образ жизни и умеренное питание позволяли ему сохранять спортивную фигуру, выглядеть моложаво, так что его юная супруга Матильда, с которой он состоял уже около пятнадцати лет в браке, почти сравнялась с ним по внешнему виду. Бориса выдавали только волосы, которые с каждым годом все больше и больше стали покрываться пеплом и редеть на макушке.

И в вопросах интимных отношений Борис, как и раньше, играл роль первой скрипки. И даже тогда, когда Матильда стала воспринимать это как нагрузку для себя, он с пониманием относился к ее отговоркам и ссылкам на то, что она устала или что у нее в боку покалывает, или дремота одолела, не обижался и на сторону не смотрел: Матильда заменяла ему всех остальных женщин.

– Знаешь, ласточка, - сказал он как-то за ужином, - наш капитал достиг значительной суммы и мне кажется, нам бы не грех подумать о тех нищих, что стоят с протянутой рукой и просят подаяние, а также о сиротах, о немощных стариках, которые на свою скудную пенсию живут впроголодь.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы должны помогать бедным материально.

– Тоже мне Лев Толстой.

– Я далеко не Лев, но не забывай, что все мы равны перед Богом, а в жизни получилось так, что у нас все есть, а у других нет практически ничего. Я не имею в виду алкоголиков, наркоманов, проституток, кто сам себе могилу роет и, в конце концов, прозябает в ней, а тех людей, кто.... словом, тех, кто волею судьбы, оказался на задворках жизни. И особенно детей и больных. Кто им поможет? Наши бизнесмены, во всяком случае подавляющее большинство, думают только о собственном кармане, а мы с тобой образованные люди и потому бизнесмены, с которых следовало бы брать пример.