В остальном, дни шли своей чередой, спокойной и размеренной.

В один из таких дней я крутилась возле садовника Бруно, помогая ему ухаживать за кустом жасмина. Когда-то я любила возиться с цветами, и теперь понимала, насколько соскучилась по садовничеству. Все слуги в замке уже знали, что меня следует называть Мартином, адъютантом господина Ю Шэн-Ли. Я становилась им, как только перешагивала порог нашей с Дитером спальни, и даже наедине меня остерегались называть «фрау» или «хозяйка».

— В этом году у вас получились прекрасные розы, — улыбаясь, говорила я Бруно, указывая на клумбу с пышными нежно-кремовыми цветами.

— Благодарю вас, — поклонился тот. — Я назвал этот сорт «Мэрион».

— Ах вот как! — зарделась я от удовольствия. — А есть ли сорт «Дитер»?

— Пока нет, — ответил Бруно. — Хозяин не любитель цветов. Вы, кстати, тоже не слишком засматривайтесь на розы. В Фессалии считается, что так делают только женщины. Мужчинам больше по сердцу жасмин, — он наклонил одну веточку, — солдаты носят его в петлице, а любовники — за ухом.

— Я буду иметь в виду, Бруно, — поблагодарила я, считая, что любая информация в моем положении ценна.

Мурлыкая под нос веселую песенку, я принялась обрезать ножницами куст, и не заметила, как кто-то прошел по аллее и остановился за моей спиной.

— Прекрасная погода, не правда ли? — услышала я голос, говорящий по-альтарски, и только тогда повернулась, оказавшись лицом к лицу с капитаном Фа.

Он был еще довольно бледен и стоял, опираясь на трость.

— Решили прогуляться, капитан? — дружелюбно ответила я, стараясь не глядеть ему прямо в глаза. Уж очень настойчиво он разглядывал меня от макушки до сапог, было в этом что-то тревожное.

— Да, горный воздух должен благоприятно повлиять на мое здоровье, — сказал Фа Дэ-Мин.

Помолчал, словно раздумывая, потер переносицу.

— Я хотел бы поблагодарить тебя за спасение, — наконец, тихо произнес он.

Я едва не выронила ножницы. Да, Фа Дэ-Мин многое рассказывал мне, когда был в бреду. Но помнил ли он хоть что-то из этого? Знал ли, что именно желторотый щегол вытащил его из Туманного Лога и напоил вытяжкой из зоба птицы джэнь? Все это время, что я проводила с Дитером, за капитаном присматривали слуги и несколько раз в день докладывали о его состоянии. Я не думала, что будет, когда мы встретимся вот так, один на один. И не понимала, чего ждать теперь. Поэтому просто ответила:

— Пожалуйста, капитан Фа. Это мой долг.

— Слышал, тебя наградили, — продолжил он. — За мое спасение…

— Представили к награде, капитан, — осторожно ответила я. — Решение будет выносить господин Е Бо-Джинг.

— О, я думаю, он вынесет правильное, — энергично кивнул капитан.

Ни по его лицу, ни по его тону не было ясно, сердится он или действительно искренен в своих словах? Мы снова помолчали. Его взгляд вызывал какую-то неясную щекочущую тревогу, как бывает, когда кто-то подходит сзади, закрывает ладонями глаза и спрашивает: «Угадай?»

Угадай, что капитан чувствует? Почему он смотрит вот так, словно бы раздевая взглядом? Узнал ли он меня?

«Я тоже не могу понять, госпожа, — шепнул Умник. — Нужно чуть больше времени, из-за болезни эмоции Фа Дэ-Мина туманны».

— Вижу, вы помогаете садовнику, — сказал между тем капитан. — Любите цветы?

— Люблю чем-нибудь занять руки, — ответила я. — Привык к постоянным тренировкам в лагере, теперь мне скучно.

— Я слышал, как вы стреляли с герцогом по бутылкам, — улыбнулся Фа Дэ-Мин.

«Главное, чтоб не услышал кое-чего другого, что доносилось из спальни», — вставил молчавший до этого Забияка, и я густо покраснела.

— Да, я показывал брату, чему научился в академии и в гвардии Е Бо-Джинга, — сказала я. — Надеюсь, не сильно вас потревожили?

— Вовсе нет. Я лежал в кровати и думал, что с удовольствием размялся бы и сам. Это истинное наслаждение: гулять по вашему прекрасному саду, наслаждаясь ароматами цветов и жизнью. Иногда кажется, что жизнь человека — как жизнь цветка. Столь же недолговечна, сколь и прекрасна.

— Довольно поэтическое сравнение, — заметила я.

— Я иногда балуюсь написанием трехстиший, — ответил Фа Дэ-Мин. — Вот, послушай.

И, прикрыв глаза, нараспев продекламировал:

— Майские розы

Алеют на клумбе в саду,

Как щеки любимой.

— Красиво, — пробормотала я, потирая щеку, на которой, должно быть, все еще цвел румянец смущения.

— Тебе нравятся розы, Мар-Тин?

— Больше жасмин, — вспомнила я слова садовника, отщипнула крохотную веточку от куста и сунула в петлицу.