— А когда за голыми девками в бане подсматривал? — подхватили опять. — А они тебя полотенцами отхлестали?

— Да такую байку уже сколько лет рассказывают! — присвистнул капитан. — Я ее еще на первом курсе слыхал!

Я непроизвольно хихикнула, представив, как бравого капитана хлещут полотенцами разъяренные альтарки.

— А когда пьяный в академию возвращался? — припомнил еще кто-то. — Уснул в канаве, а тебя проходящие девицы-гунци подобрали, отряхнули, нарядили в собственное танфу и под видом девушки легкого поведения провели в казармы?

Все расхохотались, и я тоже прыснула со смеху. Капитан вздохнул, и, почесав переносицу, признался:

— Что с вас возьмешь. Я это был.

Все снова грохнули от смеха. Капитан запальчиво вздернул подбородок и расправил плечи:

— Любовными победами я горжусь не меньше боевых!

— Не знаем, как насчет первого, а со вторым пока не важно, — заметили снова, и снова рассмеялись. Глаза капитана сверкнули недобрым огнем.

— Не судите обо всей войне по одной битве! — повторил он сказанное Гансом. — Я еще успею заработать свою медаль.

— А Мартин уже заработал, — подал голос Ченг.

Ему ответом был одобрительный гул, а мне захотелось провалиться сквозь землю.

— Да, с доблестью у него порядок! — процедил Фа Дэ-Мин, сверля меня взглядом. — Но вот в любовных похождениях он, кажется, не очень. А? Я не прав?

С этими словами он «съел» солдата Ганса, и адъютант выпил свой стакан под улюлюканье фессалийцев.

— Мартин больше учился, и меньше по бабам ходил, — спокойно ответил Ганс вместо меня.

— А зря, — разочарованно ответил Фа Дэ-Мин. — Что делает мужчину мужчиной, как не первая любовь? И не победы на сердечном фронте?

— Отчего же? — встряла я, распаленная забавными историями и начиная закипать от того, что меня обсуждают в моем же присутствии, да еще в подобном тоне. — Пускай я молод, но силу любви уже прочувствовал на себе!

— Да ну! — присвистнул капитан. — Куда тебе, щеглу! Ты у девушки колено под тонфу не найдешь, не то, что груди!

Солдаты снова расхохотались.

— Ах так! — разозлилась я и выдвинула вперед фигурку советника, «съев» по пути красных офицера и башню. — Шах вам, господин капитан!

Но Фа Дэ-Мин почему-то и бровью не повел. Вздохнув, он с философским видом подвинул стопку и выпил под недовольное шипение партнера:

— Мы играем или напиваемся, Дэ-Мин? Не думал, что ты поддаваться будешь!

— Кто поддается? — рыкнул капитан, утирая губы. — Думай, что говоришь!

— Ты и поддаешься! — запальчиво повторил альтарец. — Да и кому? Мальчишке, который толком ни играть, ни пить не умеет!

— Это я не умею? — вскипела я. — А кто мошенничает, а? Вот только что тут моя башня стояла! И где она теперь?

— Я вашу башню на пятом ходу «съел», — холодно отозвался альтарец.

— Какой съел! — подхватил Ганс, приподнимаясь с места. Его немного покачивало. — Тут она была, я все видел!

— И я видел! — пискнул Ченг. — Стояла она, вон на той клетке!

— А ты за кого болеешь, щенок? — вспыхнул альтарец, поднимаясь во весь рост. — За белых, — он указал на мои фигуры, — или за красных? — и указал на фигурки Фа Дэ-Мина, чья ситуация была крайне плачевна.

— Я за правду! — ответил Ченг и тут же получил подзатыльник. — Ай, чего деретесь?!

— Что знаешь! — огрызнулся альтарец. — Нет смысла так играть, когда один юнец поддается, а другие сопляки меня в мошенничестве обвиняют! Не успели из пеленок выползти, а все туда же!

— А ну, за слова отвечай! — прорычал капитан Фа. Подскочив, он двинул офицера кулаком в бок. Тот взревел и ухватил капитана за ворот мундира. Фа Дэ-Мин отшатнулся, схватился одной рукой за стол, второй подхватил трость и что есть силы наотмашь хлестнул ею обидчика. Но тот уклонился, и удар пришелся по стоявшему рядом фессалийцу.

— Господа, что же это делается! — закричали по-фессалийски. — Наших бьют!

— Давай!

— Вали!

— И-ээхх!!

Ганс едва успел дернуть меня за локоть. Кто-то налетел, смял игральную доску. Фигуры фейерверком взметнулись к небу, застучали о землю и чьи-то головы. Фонарь качнулся и лопнул, рассыпав колкие искры. Я пригнулась, одной рукой придерживая живот, другой голову.

— Уходи, уходи! — кричал мне Ганс, но его быстро оттерли в сторону.

Я заюлила между военными, перед глазами мелькали красные альтарские мундиры и черные фессалийские, драконы что-то кричали в моей голове, но я не разбирала слов. Кто-то подставил подножку. Я вскрикнула и взмахнула руками, заваливаясь вперед. Земля завертелась и понеслась к моему лицу, но удара почувствовать не успела: чья-то рука рванула меня за мундир, помогая удержать равновесие.