– И где ж твоя принцесса?

– Вон.

Она стояла в самом центре зала, одинокая, потерянная и недосягаемо прекрасная.

– Ну, ты, брат, даешь, – восхищенно выдохнул Пашка. – Где только выкопал такое чудо!

– Нашел, – честно ответил Егор. Он ведь и в самом деле нашел ее, только не знал, что она – чудо. Она – ведьма.

Егор придумал безумный план и притащил меня на вечеринку. Впрочем, вечеринкой это мероприятие мог обозвать лишь такой увалень, как Альдов. Это не вечеринка, это действо, торжественное, расписанное по минутам и рангам, утопающее в роскоши и претензиях на изысканность. Тяжелая люстра с тысячей хрустальных подвесок щедро роняет на пол свет, он скользит по паркету и пытается забраться в драгоценности дам. Дам здесь много, и драгоценностей тоже, свету есть где разгуляться. Все вокруг вежливо улыбаются и вежливо кивают друг другу. Егор тоже улыбался и тоже кивал, а я… С каждой минутой я все более осознавала собственную ущербность. Платье неприлично льнуло к вспотевшему телу, туфли натирали ноги, голова разламывалась от боли, даже запах собственных духов раздражал неимоверно.

– Улыбайся, черт бы тебя побрал! – Альдов слегка сжал локоть, а в моей руке, словно из ниоткуда, возник бокал. Какая прелесть. Холодное и удивительно вкусное шампанское примирило меня с окружающей действительностью. Шаловливые пузырьки вихрем пронеслись по жилам и растворились в крови светлой радостью. Пожалуй, если продолжить в том же духе, вечер получится не таким и ужасным. После второго бокала я позабыла и про платье, и про туфли, и про то, что мне здесь не место.

– Настасья! – Егор, как обычно, появился в самый неподходящий момент, и все мои желания послушно испарились. – Познакомься, это мой друг, Кусков Павел Григорьевич.

– Для друзей просто Паша… Мадемуазель, позвольте поцеловать вашу ручку… Не понимаю, как подобная роза досталась такому шалопаю, как Альдов, чем он заслужил благословение небес, пославших на землю ангела…

Кусков болтал, и кланялся, и целовал мне руки, и нежно обнимал за плечи, совершенно не по-дружески обнимал, а я пыталась не расплакаться. Это он, я узнала голос. А он, узнал ли он меня? Знает ли он вообще о моем существовании? Или думает, что я всего-навсего очередная подружка Альдова? Надеюсь, что так, иначе…

Иначе смерть. Стук в окно, недолгий разговор, выстрел, похожий на щелчок, и запах пороха. Чуть позже к нему добавляется еще один запах – чуть горьковатый, словно мокрая полынь, аромат крови. Ее немного, черная лужица на полу, и черная дырочка во лбу Андрея, точно третий глаз.

– Настасья, – Егор оттеснил друга, – с тобой все в порядке?

– Здесь… Здесь жарко очень…

– Ваша правда, богиня, совершенно нечем дышать. Может, богиня позволит простому смертному проводить ее в сад? Там и людей поменьше…

– Пашка, не забывайся. Иди-ка лучше погуляй, я сам.

Впервые не Егор вцепился в меня, а я в него. Подальше, пусть уведет меня подальше от этого страшного человека. В саду я почти пришла в себя. Свежий воздух, спасительная темнота и холод отогнали страх.

– Садись.

Я послушно плюхнулась на скамейку, Егор присел рядышком. Его присутствие успокаивало, Альдов не позволит убить меня. И насчет плана своего передумает. Должен передумать.

– Ну и что это было? – Егор не сердился, скорее ему было любопытно. – Ты, случаем, не заболела?

– Нет.

– Тогда в чем дело? Он тебе… настолько неприятен?

Неприятен? Да я боюсь этого типа до икоты, до бешеного стука крови в висках и тугой тянущей боли в животе. Андрея не боялась, Альдова, пожалуй, тоже не боюсь, а вот его милого друга Пашку… Он в отличие от остальных убийца, хладнокровный, осторожный и предусмотрительный. И он не знает, что я знаю… что в доме, кроме Андрея, есть еще кто-то, не знает, что этот кто-то слышал и разговор, переросший в ссору, и выстрел, и… Боль вернулась с новой силой.

– Эй, Настя, слышишь меня? Давай, солнышко, дыши… Вот так, глубоко, вдох-выдох, вдох-выдох. – Егор ласково гладил меня по голове, по плечам, по спине. Мокрый шелк тянулся за ладонями, чтобы урвать хоть немного нечаянной ласки. – Сейчас ты придешь в себя, и мы поедем домой. Хорошо? Или врача позвать?

– Не надо. Мне… Мне уже легче…

– Точно?

– Точно.

– Тогда, может быть, объяснишь мне? – Альдов отстранился, но проклятое платье успело украсть тепло его рук. Чужое жизненно необходимое мне тепло.

– Дома. – И только дома, скорее домой, чтобы не столкнуться ненароком с Пашкой, я не готова к встрече, я боюсь. – Поехали домой, пожалуйста.

Всю дорогу Анастасия молчала. Смешно, они знакомы всего ничего, а Егор уже научился разбираться в ее молчании. Оно могло быть обиженным, тогда выпячивалась нижняя губа и глубокая складка залегала между бровями; злым до капелек слез, замерзших в уголках глаз; любопытствующим и испуганным. В последнем случае ведьма забивалась в самый темный угол квартиры и не выходила, пока Альдов сам не позовет. На сей раз она молчала… Потрясенно? Тоскливо? Обреченно? От сгорбившейся на соседнем сиденье фигурки веяло такой безысходностью, что Егор окончательно растерялся. Ее платье и то словно потухло, выцвело и, испугавшись подобной перемены, мятой тряпкой липло к телу хозяйки.