– Ты заставляешь меня чувствовать себя двадцатилетним, Прюденс. О, сожмись, малыш. Черт, вот так мне нравится.

Мне нравилось быть сверху, смотреть в его красивое лицо в полумраке. Единственным источником света в нашей комнате были часы у кровати и свет, который просачивался из двери. Его руки поднялись по моим бедрам, заставляя трепетать каждый нерв.

– Ты пульсируешь, - сказал он.

– Я изнывала по тебе весь день.

Я протянула руку за спину и погладила его яички. Он застонал и поцеловал меня. Внутри меня он стал еще больше. В любую секунду мы оба могли достигнуть оргазма. Он как будто почувствовал это, и его влажный палец начал тереть мой клитор, посылая сокрушительный оргазм через мое тело. Мои ноги обхватили его талию, я выгнула спину, и сжала свое лоно вокруг него. Я выкрикнула его имя, откинув голову назад.

– Говори, малыш. Я уже почти, - прошептал он.

– Алекс, кончи в меня. Ты так меня заводишь. Слышишь, какой влажной ты заставляешь меня быть.

Через несколько секунд я была наполнена им до предела, он снова и снова вколачивался в меня, а его голова металась на подушке.

Я легла на его влажное тело, восстанавливая дыхание.

– Ты станешь той еще первой леди.

– Ты станешь тем еще президентом. Я не могу дождаться, когда все это проделаю с тобой в Овальном кабинете и в спальне Линкольна. – Перед автобусом послышался шум.

– Надеюсь, с нами в автобусе никого не было, Прюденс. Ты слышишь шум снаружи?

– Нет, - прошептала я и начала смеяться. – Как неловко. Они слышали все, что мы делаем, Алекс. Пойди, посмотри, кто там.

Он надел майку и боксеры и приоткрыл дверь.

– Есть там кто-нибудь? – прокричал он.

Я услышала смех, который я слышала миллион раз до этого в нашем доме, и сразу его узнала.

– Какого черта, Марк? Ты извращенец? Ты больной придурок. – Алекс старался не смеяться, но мы с Марком не могли сдержать хохот.

– "Говори, малыш. Я уже почти." Черт возьми. Я слышал, как будущий президент Соединенных Штатов кончает. – Он согнулся пополам, держась за живот.

– Я из тебя сейчас всю душу вытрясу, - сказал Алекс, угрожая ему. Он схватил его за горло и сделал вид, что душит его. Марк все еще смеялся.

– У тебя должно быть волшебный член, Алекс. Боже правый.

Я оделась и вышла, что бы посмотреть на них.

– Я сейчас устрою этому маленькому засранцу, - сказал Алекс. Они засмеялись и начали бороться на сиденье автобуса.

– Чем ты тут занимаешься, кроме того, конечно, что и так понятно? Если ты искал дорогу в номер, то все, что тебе нужно было сделать, это спросить. – Алекс взял бутылку воды из холодильника.

– Я вернулся, чтобы взять маршрутный лист, и, не переставая, говорил «Я здесь, я здесь», но вы были поглощены страстью. Я старался уйти отсюда как можно скорее, клянусь, - сказал он с улыбкой.

– Если ты хочешь, чтобы у тебя была работа, когда меня изберут президентом, если ты доживешь до этого дня, тебе лучше никому не рассказывать о том, что ты услышал здесь сегодня ночью. Я клянусь, я убью тебя во сне, - сказал Алекс, стараясь казаться строгим.

Марк поднял руки.

– Твой оргазм уйдет со мной в могилу. Я клянусь, что не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о том, что я услышал. Прюденс, прости. Это вышло случайно.

– Я знаю, Марк. Ты не первый раз застаешь нас. Ничего страшного. – Я поцеловала его в щеку, и он покраснел.

– Прюденс, только не говори мне, где были твои губы, - сказал он.

– Заткнись, идиот. Размечтался. Лучше проваливай к черту, - сказал Алекс, вставая, чтобы проводить Марка. Они оба рассмеялись.

На следующее утро мы снова продолжили наш автобусный тур. Нам представили песню нашей кампании. Алекс хотел оставить старую, но после множества споров, мы с Марком убедили его взять Dreams Ван Халена. Мы считали ее «нашей» личной песней. История песни напоминала нам о том, что мы не должны забывать. Это было в самом начале его путешествия по стране, которое должно показать людям, что он молод, мужественен и готов взять на себя ответственность за весь мир. А сейчас я ненадолго уехала, чтобы помочь Томасу в одном очень крупном деле. Я планировала встретиться с Алексом позже в Огайо. Он должен выиграть в Огайо, и как можно скорее. Я не волновалась. Я знала, что он сможет. Мой старый родной город.

Мы приехали в маленький городок под названием Женева ранним утром. Все в автобусе были голодны. Алекс не был исключением. Он заметил маленькую старомодную закусочную неподалеку. Когда мы открыли туда дверь, нас оглушил запах бекона и кофе. Внутри ресторан оказался крошечным с несколькими столиками у окна и еще парой в глубине. Ничего общего с изысканным «Голубым базиликом», но казалось, что Алексу он очень даже понравился. Было забавно наблюдать, как люди разглядывают его и хотят с ним поговорить. Это было то, ради чего он жил: быть среди людей. Он всегда был не против посидеть с кем-нибудь незнакомым и завязать разговор. Конечно, Алекс занял столик впереди и сел рядом с посетителями, которые уже ели. Официантка была практически в обмороке, когда он вошел в кепке с надписью «Конрад», одетый в потертые джинсы и свитер. «Сахарным домиком» заправляли женщины. Он купался во внимании, когда они обслуживали его как короля, и получил такую огромную порцию яиц, бекона и картофельных оладьев, которую я никогда до этого не видела. Он заплатил за всех в этом месте. Его кофейная кружка так и не опустела, и после его ухода, они, скорее всего, назовут омлет в честь него.

– Это было место, которое я могу считать своим, Прюденс, - сказал он. Он был уставшим, сытым и нуждался в отдыхе перед большим выступлением в Колумбусе. Я прогулялась по магазинам с несколькими членами команды и оставила его одного. У него впереди были дебаты против оппонента и давнего друга губернатора Филлипса. Это будут первые серьезные дебаты один на один. Он не нервничал и знал, что должен делать. Он репетировал с командой в автобусе как одержимый. Он месяцами изучал губернатора Филлипса и слушал его выступления, чтобы отметить те вещи, о которых он говорил, а особенно те, о которых он молчал. Алекс и Марк постоянно инсценировали дебаты. Самое главное, над чем ему нужно было работать, это язык тела, выдающий его нервозность. Когда он выходил из себя, он постоянно проводил рукой по волосам.