В руки Тео падает гитара, музыка смолкает.

– Сыграй ту, где ту-ду-ду, ту-ду-ду-ду, а потом еще с барабанами.
– бессвязно лепечет Ева, упираясь локтем о спинка его кресла. Тео кивает, не особо заморачиваясь о том, что от него хотят, и начинает играть первое, что приходит на ум.
– Да, она!
– хохочет девушка. Она чуть не падает, но её поддерживают заботливые руки Джона. Заботливые и вездесущие.

Вездесующие, скорее.

Оторвать бы ему эти гребанные руки.

Тео никогда не считал себя очередным ревнивым придурком, коими становились все влюбленные парни. Да и к кому ревновать? Девушки, с которыми он проводил веселые бессонные ночи, не являлись для него чем-то важным. Даже не игрушками. Они - просто секс. Ничего. Тепло тел и удовлетворение потребностей.

Почему сейчас всё так сложно?

Он поднимает взгляд, не прекращая игры, и такой блеклый инструмент, как гитара, внезапно становится самым уютным и многогранным на свете. И звуки её становятся громче, вызывающей, надрывней.

Но затем даже игра становится тише и осторожней, боясь спугнуть брошенную ненароком хриплую ноту. Мел щелкает пальцами в такт звучанию гитары, прикрыв веки, и когда все начинают подначивать её, чтобы она пела громче, девушка сдается.

– Мы чересчур увеличили дозу,

Вспомнили все, что хотели забыть

Или на рельсы легли слишком поздно, - напевает Мел.

– Бог просто устал нас любить, - практически шепотом отзывается Тео, не прекращая игры.
– Бог просто устал...

***

Они разговаривают о прошлом, о своих жизнях до "Дома", о политике, о войне, о музыке, о родителях и друзьях, о кино и литературе. Обо всём, что окружало их раньше и окружает сейчас. Мел почти засыпает на плече Тео, но он начинает её щекотать, прекрасно зная, что девушка суровая только с виду, а на самом деле удивительно чувствительная.

Тео, озираясь по сторонам, подсаживается к сидящей в одиночестве девушке и беспардонно закидывает руку ей за плечо.

– Привет.
– говорит он, почесывая нос свободной рукой. Затем он поводит рукой в воздухе, описывая круг, и достает из-за пояса джинсов большой розовый леденец.
– Хочешь поиграть?

– Не люблю игры.
– говорит девушка и одним резким движением выхватывает леденец из рук Теодора.
– А за это спасибо.

Тео заливисто хохочет, запустив пятерню в свои отросшие черные патлы.

– Очень зря.
– со смешком пожимает плечами брюнет.
– Расскажи, как ты сюда попал, ангел? Что-то не похожа ты на шлюху или барыгу.

– Типично мыслишь, парень.

Мел разрывает прочную прозрачную фольгу, которая покрывает розовую карамель и сует леденец в рот.

– Значит, по-твоему я не могу быть барыгой?
– девушка моментально кривится и вручает леденец Тео.
– Невкусный.

– Как твой характер.
– неунывающим тоном произносит Тео, облизывая леденец.
– Да и я повидал достаточно барыг, чтобы распознавать их среди остального серого общества.

Парень недвусмысленно усмехается и, склонившись к самом уху девушки, говорит:

– Барыги - счастливые люди. А ты - нет. Ты грустная.

Затем возвращается в исходное положение и снова отчего-то смеется.

– Улыбнись, ангел. Мир - дерьмо, люди тоже, так давай радоваться нашей встрече так, будто ты сидишь на легких наркотиках, а у меня полные карманы травки.

– Барыги веселые только потому, что им деньги девать некуда.

Девушка поворачивается лицом к Тео и улыбается, но взгляд серых глаз остается по-прежнему холодным.

– Откуда в тебе такой оптимизм? Ты под кайфом, или всегда такой ебнутый?

Тео поджимает губы и неопределенно качает головой.

– Меня зачали под сидением в цирке. Возможно, это повлияло.

Повисает секундное молчание.

– А ты мне нравишься, придурок.
– говорит Мел и одной рукой взъерошивает волосы парня.
– Люблю таких укур...

Тео, ни секунды не медля, берет девушку двумя пальцами за подбородок и целует её взасос.

– ..ков.

– Добро пожаловать в Дом, ангел. Желаю тебе никогда не сосать по надобности и глотать только по любви!

– Ты боишься умирать?
– внезапно спрашивает Тео, когда они наконец успокаиваются. Мел, на коленях которой лежит голова парня, безразлично пожимает плечами.