– Брук...

– Я в норме, в норме.
– фыркаю я, с улыбкой закрывая глаза и возвращаясь в исходное положение.
– Жива.

– Парень, да не дергайся ты так, никуда она от тебя не денется. Еще поваляется и вернется.
– ворчит вошедший в комнату Том - его голос я узнаю сразу, это точно.
– Давай, пиздуй нахуй, мне капельницу сменить надо.

– Что это вообще было?
– со скучающим видом интересуюсь я, когда Майкл покидает комнату.
– Давно мне не было так хорошо.

– Ты бы еще транквилизатор с анальгетиком приняла, тоже было бы хорошо.
– неприятно смеется Том.
– Очень, очень хорошо. Так хорошо, что даже я бы не откачал тебя.

Я усмехаюсь.

– Да ладно, я же случайно. Захотелось немного... встряхнуться.

– Звучит неубедительно.
– качает головой мужчина, меняя мне капельницу.
– Скажи честно, схерали тебе взбрело в голову совершать суицид?

– Что?

– Разве я не прав?
– бездушно ухмыляется доктор.

– Нет!
– возмущенно рычу я.
– Я не совершала суицид, это вышло случайно.

– Да, конечно.
– кивает он.
– Передоз случаен, горсть таблеток ты приняла ради прикола...

– Я говорю правду.

– Слушай, я не хочу лезть в твои дела, да и вообще мне это не нужно, но подумай в следующий раз головой, а не тем, чем ты думала до этого. Кому ты пытаешься что-то доказать? Хочешь слухов? Ты их получишь, если Парсон расскажет обо всём вашим дружкам.

– Во-первых, я не совершала суицид, во-вторых, меня заебало что-то доказывать, в-третьих, Майк ничего и никому не скажет. Это всё, а теперь вытащи из меня эту хуйню.

Я берусь за трубку в своей руке, но Том больно бьет меня по пальцам.

– Сунешь свои корявки к катетеру и я тебе все суставы попереламываю.
– предупреждает он, недружелюбно скалясь.
– Уяснила?

Я убираю руку и хмуро киваю.

– Уяснила.

– Вот и заебись, Кестлер. А теперь тебе лучше поспать, лады?

– Лады.
– покорно соглашаюсь я.

Когда Том берется за ручку двери, я его окликаю:

– Том!
– и продолжаю, когда мужчина оборачивается.
– Тео был моим другом.

– Я знаю.
– хрипло говорит доктор, плотнее запахивая свой халат.

– Мне очень жаль, что всё так произошло. И спасибо. За всё.
– я тяжело вздыхаю.
– Правда, спасибо.

Мужчина пару секунд нерешительно разглядывает меня, будто даже смущается, но сухо кивает.

– Ой, иди ты нахуй.
– отмахивается он, толкая дверь.
– Спи, блять.

Он покидает комнату, а я улыбаюсь, устраиваюсь поудобней и засыпаю.

На этот раз меня поглощают не кошмары и даже не темнота...

Глава 20. Заложница

В детстве я была довольно агрессивным ребенком. Я избивала своих одногодок, отбирала у них всё, что мне понравится, а когда их родители приходили разбираться и увидеть "этого сученка", они впадали в ступор, когда понимали, что это чудовище - маленький темноволосый ангел. Мои родители не знали, что со мной делать, наказывали меня, пытались припугнуть, но я не верила ни их угрозам, ни тому, что они могут долго меня наказывать. Слишком мягкотелы, как и любые родители.

В начальных классах моя агрессия сошла на нет, однако глубокое ощущение того, что мне все должны, осталось. Как и в дестве, я осталась слегка надменной, а когда ко мне подходили местные хулиганы, чтобы отобрать последние монеты на проезд, мне каждый раз удавалось сбежать от них. Каждый раз, но однажды...

Как сейчас помню - она была выше меня на голову, её волосы были темнее на тон, когда мои волосы с возрастом светлели, и глаза, томные, больше синие, чем голубые, смотрели на меня, как на никчемную букашку.

– Давай деньги.
– говорила она.
– Быстрее, мелкая.

Это был один из лучших дней моей жизни. День, когда я впервые надрала задницу Мелани Камбелл. Ну ладно, ладно, не я надрала ей задницу, но если бы эта малолетка не скрутила меня, я бы точно шарахнула её кирпичом по голове - больно она меня бесила.

Мы начали сталкиваться в школе, но она прекратила требовать у меня деньги. Мы просто разговаривали, один раз я даже сказала, что мне нравится её рюкзак, а она подарила мне блокнот на Рождество. Мы ходили в кино, гуляли по городу, но продолжали ненавидеть друг друга. Затем стали слушать одну музыку, покупать похожие футболки (но не одинаковые, нет. Мел терпеть не могла одинаковые вещи), а каждый раз, когда нас спрашивали о том, подруги ли мы, мы начинали дико хохотать, мол нет, ну вы слышали этого дурака? Как нас можно назвать подругами?