Мы могли бы встретиться наедине, не привлекая людей Ская в свою компанию, но это была необходимая ширма. Чтобы сохранить доверие магов, необходимо было соблюдать видимость того, что скрывать нам от них нечего, однако ничего серьезного обсуждать сегодня мы не собирались. Настоящие переговоры пройдут позже, когда лишних ушей уже не будет рядом. Оэн и Рварн знали об этом. И вот что я скажу, иметь дело с существами, в чьих жилах текла только часть человеческой крови, было гораздо приятней, чем с людьми. Никаких лишних вспышек гнева и недоверия, никаких обвинений и споров. Выслушали, приняли к сведению, задали уточняющие вопросы и всё. Приходить с ними к согласию оказалось просто.

Дорога стелилась впереди сухой пыльной лентой, позади шлейфом из цветов. Над головой сияло полуденное солнце, где-то высоко в небе надрывались радужные пичуги, а на душе царило недолгое, но умиротворение. Я поглядывала на супруга, таившее в душе те же чувства, и не прятала улыбку. Скай не оборачивался, но я видела, как подрагивают уголки его губ в ответной улыбке, и душа и вовсе взмывала под облака, где сейчас парили новые жители этого мира.

В стороне от отряда резвились еще две новые сущности, и их присутствие не способствовало полной расслабленности воинов. Если Венн был уже им хорошо знаком, и к змею обитатели замка Аквея уже успели более-менее привыкнуть, то его дружок навевал на леоров и челядь трепет. Что их пугало в моем милом зверьке, я понять не могла. Ну, ладно. Он был почти с человеческий рост, ну, клыкаст и когтист, но! Но он же вышел милым! Лохматый, большеглазый, со смешным умилительным носом, за который его хотелось потаскать. Больше всего малыш напоминал громадного пушистого волка с дурашливо обвислыми ушами. И когда он склонял голову набок и вываливал язык, не рассмеяться было сложно, до того мое создание казалось забавным.

Скай, оглядев мое творение, потрепал того между ушей и хмыкнул:

— Еще один дурень.

— У-у-у? — вопросительно проворчал лохматый недотепа.

— Брль, — поддержал его Венн, успевший опробовать нового соседа на язык и запах.

— Два дурня, — остался неумолим водник.

— Ты просто ничего не понимаешь, — вздохнула я и позвала: — Шейг, иди ко мне.

— Его имя? — полюбопытствовал Скай.

— Пока, да. Потом доведу до ума и создам еще подобных. Это будет их название.

— Лохматые? — насмешливо вздернул брови Аквей.

— Почему бы и нет? — я пожала плечами и посмаковала: — Стая шейгов.

— Развлекайся, любовь моя, — хмыкнул Скай, поцеловал меня и оставил Шейгу, счастливо мусолившему мне лицо.

Поселить новый вид животных я хотела в местах, где не было людей. Нужно было подобрать для своего детища идеальные условия обитания, проследить за тем, как буду развиваться… В общем, всё это откладывалось до поры, пока не будут решены более насущные проблемы, а пока Венн и Шейг существовали в единственном экземпляре. Может это и сдружило их. Впрочем, два малыша остро нуждались в приятеле, и они как-то разом потянулись друг к другу, к ночи поставив замок на уши своими игрищами. Пришлось вмешаться строгому Аквею. И если Венн сразу понял и притих, то Шейг угомонился только тогда, когда получил по ушам. Долго жаловался мне, страдал и изображал агонию. Признаться, мое создание, оказавшееся неженкой с недюжинным актерским талантом, изрядно утомило меня, и я усыпила его до утра. После этого мы с водником и весь замок вздохнули с облегчением.

Зато утром, выспавшийся и полный новых сил Шейг, вновь устроил суету с коротким перерывом на завтрак. Он достал Искру до того, что крыса, изменив себе, сбежала прочь, потому сегодня ее со мной не было. Скаю было проще, хватило сурово свести брови к переносице, и лохматое чудо повалилось кверху брюхом, преданно глядя на водника огромными карими глазищами. Единственный, кто встретил шального Шейга с радостью — это Венн.

— Берем с собой обоих, — решил Аквей, поглядев на клубок из тел, катающийся по полу. — Пусть в дороге дурью маются. Глядишь, к вечеру выдохнутся. — После поглядел на меня: — Любовь моя, о чем ты думала, когда создавала это чудо?

— Вспоминала рассказы Тей о твоем детстве, — призналась я.

— Э… хм. Ну, тогда всё ясно, — усмехнулся Скай.

И вот теперь два недоросля мотались вокруг отряда, то вовсе исчезая из вида, то вновь возвращаясь, едва не доводя до сердечного приступа благородных леоров, когда две громадины неслись прямо на них.

— Лейда Ирис, — не выдержал Раф, — почему такой большой? Если пес, то мог бы быть и поменьше.

— Он создан по подобию моих стражей, — ответила я, обернувшись.

— Браннеров? — помрачнел воин.

— Нет, — я отрицательно покачала головой. — Они были со мной от рождения, а браннеры…

— Нежная моя, — ладони скользят по моим обнаженным плечам. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, подставляя шею под обжигающе-горячие губы.

Вайторис проводит языком дорожку от ключицы до мочки уха, прихватывает ее губами, и я прерывисто вздыхаю, тесней прижимаясь к нему.

— Люблю тебя, — хрипловато шепчет он.

— Милый, — всхлипываю я. У меня нет слов, чтобы описать всю глубину моих чувств.

Разве бывает на свете любовь сильней нашей? О, нет! И это вовсе не благодарность глупой неосторожной девчонки к своему спасителю, это нечто большее. Оно выжигает меня изнутри, и каждый раз, когда я смотрю в его необыкновенные вишневые глаза, мне не хватает дыхания. Грудь сдавливает, и только его жаркий шепот:

— Дыши, — заставляет меня сделать вдох.

Вайторис… Какое невероятное имя! Я впервые услыхала его, когда пришла в себя на его руках в этом замке, куда он принес меня. Открыла глаза и увидела мужчину красоты столь яркой, что на мгновение мне показалось, будто я уже умерла, и моя душа попала в какой-то сказочный мир. Такими бываю только боги. Он и стал моим богом, ради которого я готова на многое. И это оказалось настоящим чудом, когда я услышала от него: