Наверху он огляделся, и опять показалось было, что вокруг сплошной девственный лес, но перед глазами мелькнуло вдруг что-то неестественно яркое для тоскливого серо-зеленого пейзажа. Приглядевшись, Сеня увидел красный флаг, бессильно повисший на высоком древке, а следом за ним, как в детской картинке-загадке, вдруг разом разглядел и бревенчатый дом, на котором был закреплен флаг и другие живописно разбросанные среди сосен бревенчатые и щитовые домики. Из труб некоторых из них поднимался к небу дымок, и замерзший голодный Сеня живо представил себе теплую кухню и заставленный тарелками стол. Подивившись неожиданно открывшейся картине, Сеня двинулся к избушке с флагом, безошибочно узнав в ней пункт дислокации местного начальства.

Мокрые деревянные ступени привели его на крыльцо под крепким навесом. Сеня потопал ногами, встряхнулся, как большая собака, и безо всякой надежды потянул ручку двери. Как ни странно, та легко подалась, и Сеня, переступив высокий порог, оказался в светлом квадратном помещении, из которого вело четыре двери. Три из них с табличками "Секретарь", "Бухгалтерия" и "Отдел кадров" были закрыты, а в проеме четвертой, снабженной надписью "Инженер по технике безопасности", стоял высокий, худощавый белобрысый парень лет двадцати пяти с острыми глазами и улыбчивым лицом.

– Привет, - сказал он, - ты кто? На работу приехал?

– Привет, - печально вздохнул Сеня.- Это Уксинская ГРП?

– Ага, - ухмыльнулся белобрысый, - она, родная.

– Тогда, я к вам..., на работу..., меня Семеном зовут.

– На шахту что ли? Давно дожидаемся..., а я Коля. Давай, пиджак снимай, сейчас посушим, да и сам заходи, погрейся, чайку попьем.

Он усадил Сеню к горячей круглой железной печи, налил кипяток в эмалированную кружку, насыпал на глазок заварки и сахара, помешал алюминиевой ложкой, подвинул тарелку с бутербродами:

– У меня дежурство заканчивается, скоро дома поем. А ты давай, ешь, столовая только в девять откроется.

– А что за дежурство?
– Сеня спрашивал безо всякого интереса, просто из вежливости, да и бутерброды во рту мешали разговаривать.

– Да я тут за технику безопасности отвечаю. Сижу на связи на всякий случай.... Буровые же работают, шахта - мало ли что...- туманно ответил Николай.

Долго им поговорить не пришлось - краем глаза Сеня увидел за дверью мелькнувшую большую фигуру.

– О, начальство появилось, - вполголоса сказал Николай, с деловым видом уселся за стол и торопливо начал записывать что-то в большую книгу.

За дверью послышались основательные шаги и через секунду, пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, в комнату вошел великан. Вошел как-то боком, очевидно, беспокоясь о сохранности дверных откосов. Непропорционально большая голова без каких либо признаков шеи покоилась на относительно нешироких плечах и почти касалась потолка. Грудь переходила в перепоясанный ремнем выступающий живот, являющийся самой обширной частью тела. Опорой этой конструкции служили напоминающие колонны ноги, упакованные в теплые черные брюки. Последние были заправлены в колоссальных размеров кирзовые сапоги, тщательно начищенные и блестевшие, как перед парадом. Темная клетчатая рубаха с надетым сверху теплым жилетом почти до середины груди закрывалась окладистой черной бородой, переходившей в густые бакенбарды и усы. Где-то среди них временами угадывались белые зубы. Словно шляпка подберезовика среди травы, торчал нос. Зачесанные назад волосы открывали узкий лоб с густыми бровями, ниже которых сверкали большие темные с красноватыми белками пристально смотрящие глаза.

Великан открыл рот, и послышался высокий звук надвигающегося вихря, а затем мерный рокот камнепада. Завороженный Сеня, успел разобрать только конец фразы, обращенной к Николаю: "...дела на буровых?". Тот хотя и был, разумеется, более привычен к особенностям речи великана, судя по растерянному виду, тоже мало что понял, и поэтому сидел молча с выпученными глазами. Великан без видимого усилия до отказа заполнил голосом комнату. Сеню при этом ощутимо качнуло, а ложечка в кружке задребезжала:

– Николай, ты что, не проснулся? Или как?! Я спрашиваю, как дела на шахте и буровых?

– А-а-а, Всеволод Михалыч...да я... это... не спал..., все в порядке... никаких происшествий.

– Все в журнал запиши. Ты Семен?
– обратился великан к Сене.

– Да, - прошелестел тот.

– Ко мне в кабинет.

На ватных ногах Сеня пошел за Великаном.

Через комнату секретаря прошли в кабинет с табличкой "Начальник Уксинской ГРП Миронюк В.М.". Свет пасмурного утра, льющийся через три тщательно вымытых окна с красивыми лакированными переплетами, освещал расположенные буквой "Т" столы и два ряда стульев.

– Садись, Семен.

Сеня робко устроился в образованном столами углу прямо напротив великана. Тот сел, оперся локтями о стол и слегка наклонился вперед, отчего голова его оказалась рядом с Сениным лицом.

– Ну, что, Сеня, будем вместе работать...,- задумчиво констатировал Великан.
– Или как?!! Это "или как" было произнесено с таким нажимом и какой-то внутриутробной вибрацией, что в Сенином животе начало что-то поворачиваться, быстро и неумолимо, как в центрифуге. Мысль о бегстве пришла, но тут же исчезла - бежать было совершенно некуда. Сеня судорожно сглотнул и прошептал: