В последующие дни, город гудел от труб, возвещавших о великом, нежданном празднике. И с удивлением для себя простой народ узнал о вознесении на небо порочной царственной дочери царя-реформатора, которую возжелал взять к себе в жены один из младших сыновей бога Солнца. Мало кто поверил словам вестников, разносивших благую весть по темным пескам Стигии, однако люди были рады хоть ненадолго отвлечься от своих забот. Мрачные храмы Кеми раскрасились разноцветными гальваническими лампами, а свет от них, яркий, не похожий ни на что, прежде виденное Орадо, стал освещать городские постройки как днем, так и ночью. Город, не стесненный больше никакими религиозными устоями, ожил и, словно какой-то распустившийся чудесный цветок, засиял, заискрился в тени Черных усыпальниц. Всякая работа в нем прекратилась. Чаще стали звучать веселые голоса, громче заиграли свои песни музыканты. На главной площади появились цирковые шатры, а с театральных подмостков усердно заиграли роли похожие на павлинов, облаченные в яркие одежды артисты.

Не смея ослушаться Царя Царей, жрецы змееликого бога перестали выпускать на охоту кровожадных полозов и, пусть всего лишь на время, горожане почувствовали свободу в передвижении по городу, а купцы из торговых караванов получили редкую для них возможность продавать свой товар, даже после наступления сумерек.

Не смотря на то, что ему предписывалось покинуть пределы города богов в течение ближайших нескольких суток, Орадо вовсе не торопился следовать распоряжениям монарха. Молодой человек прекрасно понимал, какое наказание будет ожидать его в том случае, если он в скором времени он не покинет Кеми. По этой причине, бывший веналий снял комнату в одной из таверн, располагавшихся за защитной стеной, у песчаного тракта. Отмывшись от тюремной грязи, насколько это было возможно, ахеронец принялся разгуливать по городу, ходить на рынок за продуктами, посещать театральные представления, устраиваемые по вечерам на главной площади.

Как Орадо не старался, он не находил подтверждений словам путешественников и торговцев, утверждавших, что стигийцы мало ценили свою земную жизнь и с самого рождения готовили себя к жизни загробной. Более того, прогуливаясь по Верхнему и Нижнему городу, ахеронец все более убеждался в том, что горожане, в большей своей части, были людьми очень образованными и отнюдь не наивными. Они умели радоваться простым мелочам, увлекаться чем-либо и смеяться по пустякам. Позабыв о повседневных делах, горожане пели песни, рисовали на папирусах, предавались любовным утехам. Их интересовали радости земные. Разговоров о вечном блаженстве Орадо, не услышал ни от кого. И можно было не сомневаться в том, что всех горожан, от простого рыбака, до влиятельного сановника, страшила неизвестность смерти. В загробное царство по своей воле, эти излучающие из себя жизненную энергию люди, торопиться вовсе не собирались. Пожалуй, в некоторых из них, жизни было даже больше, нежели у знакомых ему ахеронских вельмож!

Единственным, что омрачало настроение бывшего веналия во время его продолжительных прогулок, было неустанное наблюдение со стороны споглядчика, без всяких сомнений, приставленного к нему по велению его величества. Орадо вовсе не противился тому, что повсюду за ним ходил маленький, угрюмый субъект, однако, на третий день после своего освобождения из-под стражи, ахеронец решил избавиться от внимания этого мрачного стигийца.

Ранним утром Орадо расплатился с хозяином таверны за свое проживание и, отправился в Нижний город, в те городские трущобы, которые достаточно хорошо изучил за время своих прогулок по узеньким, темным улочкам. На главной площади Орадо появился уже один, будучи переодетым, в хламиде жреца Черного Храма.

Теперь, пряча лицо под капюшоном, он держался в стороне от большого скопления людей и старался не попадаться на глаза, как стражникам, так и змеепоклонникам. Убедившись в том, что слежение за ним прекратилась, молодой человек направился к храму Героса - хранителя всех прибрежных вод Стигии. Здесь, в тени пальм, он решил дожидаться того часа, когда из главных ворот Сета, в сторону Черной пирамиды двинется траурная процессия. Орадо выбрал это место по той причине, что оно располагалось на возвышении, с которого хорошо просматривалась вся юго-западная часть города, включая и печально знаменитые ворота Смерти.

Поправляя время от времени капюшон, ахеронец неторопливо ходил из стороны в сторону по нагретым солнечными лучами камням, раскуривая трубку с благовониями, купленными им нынешним утром, в городских трущобах. Сегодня молодому человеку пришлось расстаться с большей частью своей наличности, однако, о покупках он ничуть жалел. Напротив, Орадо считал огромной удачей для себя повстречать в тени царской усыпальницы торговца лотосом, который за определенную плату был способен не задавать лишних вопросов.

Ахеронец часто поглядывал на тень от высокого шпиля храма, пытаясь определить по ее положению время, однако испытывал все большее сомнение в правильности своих действий. Если сегодня жрецы не отнесут в Черный Храм тело Аки-Ваши, то молодому человеку придется покинуть город, чтобы избежать неприятностей из-за возможного ареста. Следить же за хорошо защищенными от постороннего взгляда вратами змеиного божества, из темных песков, прячась при этом от песчаной стражи, Орадо казалось делом безнадежным. Однако, выбора у него не оставалось. Время, отведенное ему для пребывания в пределах блистательного города, таяло также стремительно, как и лед под жарким солнцем Стигии.

Не уставая разглядывать город с высоты, молодой человек остановился в тени гигантского развесистого дерева, видевшего, может быть, рождение самого Кеми. Взгляд его случайно упал на чайку, что летала над речной гладью священного Стикса, а потом скользнул по парусам какого-то судна, стоявшего у причала. Парусина была странного, зеленоватого цвета, характерного не для утлых речных суденышек, а для тяжеловесных кораблей, ходивших по морским водам, вдоль всего побережья. Как и говорил Амен-Каури, сегодня, в последний день великого празднества, устроенного правителем темных песков и вод по случаю вознесения царственной его дочери на небеса, в "поля Иалу", Кеми посетил правитель диких юго-восточных земель, лежавших к юго-востоку от Стикса.