Я махнула рукой, - пусть разбираются сами!
– и медленно поднялась. Пошатываясь, я направилась следом за Вукулой. В ипостаси зверя он не такой разумный. Может, сердце его растает, и мы выбросим из головы все эти глупости о свадьбе?

***

Я приложила к гудящему лбу мокрое полотенце, а глаза мои болезненно сощурились от яркого офисного света. Ноги мои гудели после долгой гонки за волколаком, а руки ныли от беспрестанного применения ворожбы. Вукула словно играл со мной, таская по кустам. И я постоянно натыкалась на впечатлительных граждан, которым 'посчастливилось' встретить русалку. В итоге волколак просто исчез, а я отползла в офис, где забылась тревожным сном сидя на стуле. В видении я бегала за волком, глаза которого смотрели на меня взглядом безумной русалки, и раздавался её гомерический хохот...

Я вздрогнула и перевернула полотенце. В кабинет влетела довольная жизнью русалка. В руках её дымилась чашка.

– Твой кофе, - весело воскликнула она.

Я невольно поморщилась:

– Лучше яду! Чтоб не мучилась... Сколько там на твоих золотых?

Забава подмигнула, а чашка оказалась у меня под носом. И я с неожиданным удовольствием вдохнула аромат. Русалка присела на край стола и мечтательно вздохнула:

– Всего лишь три ночи! Я и Генриху кофе отнесла... Представляешь, он спит в своём кабинете прямо на полу! Я даже застала его без рубашки... Видела бы ты, какая у него красивая спина! А на пояснице такие милые ямочки...

Я недовольно покосилась на улыбающуюся русалку.

– Как мама?
– резко перебила я.

Забава безразлично пожала плечами, и лицо её на миг омрачилось. Но она снова улыбнулась, и глаза её засверкали.

– Знаешь, я рассказала Генриху о нашей проблеме, - проворковала она, а мои пальцы нервно сомкнулись на горячей чашке.
– И он предложил помощь!

– Что?!
– брови мои поползли вверх, а чашка дрогнула в руках. Я едва не пролила на себя горячий кофе.
– Предложил... помочь?!

Забава кивнула, и губы её снова расплылись в улыбке.

– Он сначала рассмеялся, что-то проговорил о глупой воровке... я не поняла. А потом сказал, что может помочь. Но у него условие. Пойдём?

Я опешила:

– Куда?

Забава нетерпеливо потянула меня за локоть.

– К Генриху, разумеется!
– непререкаемым тоном заявила она.

Я решительно поставила чашку на стол и стряхнула её руку.

– Да ни за что!
– вскрикнула я.
– Я ещё жить хочу. Знаешь, что он мне сказал? Что он спит и видит, как сломать мне шею!

Забава уронила руки.

– Так ты ходила к нему?
– несчастным голосом спросила она.
– И... что? Каков он в постели? Расскажи!

В лицо мне бросилась краска, и я прорычала:

– Ты о чём?! Я хотела забрать тот шлем...

– Глупая воровка, - хмыкнул мужской голос, и я подскочила на месте. Инститор привалился к косяку. Хвала Тьме, он нацепил футболку. Губы его скривились, а взгляд изумрудных глаз буравил меня.
– Почему сразу не сказала, что тебе нужно? И зачем воровать, когда можно договориться? Ты ведь даже не знаешь, как пользоваться шлемом. Неужели ты думала, что это вот так просто?

– А разве нет?
– уточнила я, а в ушах моих зашумело.

Генрих иронично усмехнулся и возвёл глаза к потолку:

– Интересно, все ведьмы такие тупые, или мне так повезло? Если бы всё было настолько просто, тогда зачем мне надо было учиться шесть лет и проходить через архисложное испытание?

Он покачал головой. И тут губ моих коснулась язвительная усмешка.

– Но... Если вы всё поняли, - сладко проговорила я, - не хотите ли извиниться?

Генрих сложил руки на груди и выразительно приподнял бровь.

– Ты о чём?

– Было бы правильно принести мне извинения, - мило добавила я, - за ваши необоснованные подозрения...

– Не хватало ещё унижаться перед ведьмой!
– фыркнул охотник.
– Даже если ты вечером пришла ко мне только за шлемом, это не значит, что не пришла бы ночью за сексом.

У Забавы отвисла челюсть, а глаза расширились. Она буравила меня укоризненным взглядом. Я же едва не задохнулась от возмущения, вскочила и направилась к наглецу. Кулаки мои сжались, когда я посмотрела в его надменное лицо.

– Да будь вы последним мужчиной в мире, - прошипела я, - у меня бы не возникло желания заняться с вами сексом!

Лицо его скривилось в усмешке, а глаза свернули.

– А! Кажется, я понимаю, - холодно проговорил он.
– Ведь на меня твоя ворожба не действует! Ты любишь играть с мужчинами, а с таким, как я, это невозможно.
– Он подмигнул: - Не заставишь забыть ни об одном событии.

Я замерла, и сердце моё облилось кровью.

– Подслушивал?
– ахнула я.

И замахнулась, чтобы отвесить наглецу пощёчину. Генрих легко поймал мою руку, и его пальцы сомкнулись на запястье. Он дёрнул меня на себя, и жёстко проговорил: