– Неужели мы так и будем стоять?
– спросила француженка, изобразив на своем прелестном личике, ненастоящую, наигранную обиду.
– А как же танец?

– О, танец, - встрепенулся Силантий.
– Но я очень плохой танцор, мадам. Ведь космические путешествия, все эти магнитные бури, сражения с монстрами, гипер-пространственные скачки, не очень-то располагают...

– Какая чепуха!
– воскликнула француженка.
– Об этом не беспокойтесь. На борту этого корабля танцуют абсолютно все. Причем - даже помимо своей воли и самые разнообразные танцы, от менуэта до фокстрота, но лично я просто обожаю аргентинское танго.

Она щелкнула пальчиками и в зал ворвались звуки аргентинского танго. А затем они пошли навстречу друг другу замедленными, танцевальными шагами. Силантий не понимал - как такое возможно, но все его движения были очень умелыми, изящными и быстрыми. Он положил правую ладонь на талию француженки, а левой ловко поймал ее изящную левую ручку.

– Чуть ниже, - шепнула француженка, опуская ладонь на его, изукрашенное золотыми зигзагами, плечо.
– Еще ниже... Вот так... Хорошо, мон кэпитэн. Это же аргентинское танго, а не чилийское...

– Прошу прощения.

– Ничего. С космическими капитанами такое случатся...

А затем они начали кружиться по залу под звуки поющих скрипок, гитар, и кастаньет.

Уже после первых пируэтов Силантий позабыл обо всем. Он быстро перебирал ногами, делал развороты корпусом вправо, через три приставных шага - влево, поддержка, разворот, три шага вперед, четыре назад, поддержка, снова разворот всем корпусом...

– А как вас зовут, капитан?
– спросила француженка.
– Ведь мы тогда, на космодроме, так и не успели познакомиться...

Силантию почему-то, первый раз в жизни не хотелось произносить вслух свое имя. Но он вдруг нашелся:

– А как называется этот прекрасный звездолет?

– О, я не знаю!
– рассмеялась француженка.
– Я просто еще не успела придумать для него название. А давайте придумаем название вместе?

– К вашим услугам.

– И как бы вам хотелось назвать этот корабль?

– Ломотанго, - совсем неожиданно для себя самого сказал Силантий.
– Давайте назовем его "Ломотанго". Такое возможно?

– Конечно!
– француженка на минуту закрыла глаза, а потом Силантий увидел, как над центральным монитором капитанского мостика появился силуэт летящей птицы, чем-то похожий на североморскую чайку, а прямо под ним загорелись золотые буквы:

"ЛОМОТАНГО"

космический крейсер класса "А"

планетарный деструктор

– Ломотанго, - тихо сказала француженка.
– Как романтично. Я буду звать вас капитаном Ломотанго.

– Идет, - быстро согласился Силантий.
– А как зовут вас?

– Мари, - просто сказала француженка.

– Какое милое имя.

– Да бросьте вы, самое обычное. Однако, мы заговорились и потеряли ритм. Продолжим.

– Конечно, Мари.

И они снова закружились в танце. Силантий смотрел в бездонные зеленые глаза Мари и чуть не плакал от счастья. Казалось, еще чуть-чуть и эти глаза притянут его к себе, а затем он бросится в них, как в озера и исчезнет в них навсегда. И Силантий чуть было не бросился, но тут в зале снова возникли вращающиеся вихри. Они начали перемещаться следом за Силантием и Мари, словно бы намереваясь догнать их и поглотить. Сначала от этих вихрей удавалось уворачиваться при помощи сложных пируэтов и быстрых проходов, но вихри вращались все быстрее и быстрее, и вот один из них налетел на Мари, а другой на Силантия и танцевальный капитанский мостик исчез. Вихрь поднял Силантия вверх, сильно-сильно закружил, а потом осторожно опустил на какую-то твердую поверхность. Когда формовочная смесь, чугунные опилки и окурки опали, Силантий увидел деда Митроху.

Митроха стоял рядом, растрепанный и простоволосый, крепко прижимая к груди защитную каску с треснувшими черными очками. Он смотрел на Силантия выпученными глазами и дико орал:

– Силантий! Силантий! Ты что творишь?!

– А что?
– спросил Силантий спокойно. Он уже понял, что вихрь вернул его обратно в цех ширпотреба, переодев по дороге в штатный костюм сталевара.

– Посмотри только, что ты наделал!
– Митроха сделал широкий круговой жест брезентовым рукавом.

Да, теперь Силантий и сам увидел, что цех выглядит необычно. В воздухе висел плотный сизый туман, а повсюду валялись горячие и дымящиеся чугунные вазоны. Ими были буквально завалены все технологические проходы и другие свободные участки. Один вазон стоял даже на столе для игры в домино, а алкоголики сбились в кучу, и, прижимаясь к дальней стенке, смотрели на Силантия испуганными желтыми глазами.

– Это все я?
– спросил он, уже заранее зная ответ.

– А то кто же!
– закричал Митроха.
– Он еще спрашивает! Боже мой, что же ты наделал? Сам загрузил все четыре печи, а потом принялся как ненормальный отливать эти черные тюльпаны! Ты израсходовал весь наш месячный запас металлолома! Ты понимаешь, что ты наделал? Третья домна чуть не взорвалась. Вот они (дед Митроха указал на алкоголиков) рыдали и просились домой, но не могли выйти из цеха, потому, что ты носился как угорелый, а я ничего не мог поделать, так как у меня сильно болела и кружилась голова! Силантий, что с тобой, тебе плохо?!