– Бычин, ты кто такой?
– сразу же, без традиционных предисловий и приветствий спросил директор с угрозой.

– Я директор ЗТЛ имени Карла Моисеевича Маркса, - просто ответил Бычин и отхлебнул из горлышка.

– А я кто такой?

– И ты директор.

– Так скажи ты мне, Бычин, как директор директору - куда я теперь должен девать два железнодорожных состава отборной легированной стали? Хочешь, я их тебе пришлю?

– Нет, не хочу, - ответил Бычин и отхлебнул из бутылки еще немного.

– Ах, ты гад!
– воскликнул директор.- Самый умный, да? Самый хитрый, да?

– Ну, в общем - да, - не стал спорить Бычин.
– А иначе - как бы я стал директором?

– Я тебя уничтожу, Бычин!

– А вот это зря. Директор директору глаз не выклюет, а министр против меня лично ничего пока не имеет. И начальник Главка тоже.

– Чихал я на твоего сраного министра!
– заорал директор так, что у Бычина заложило правое ухо, и он быстро перебросил трубку к левому.

– А вот это зря, - сказал он вкрадчивым голосом опытного партийного интригана.

– Ничего не зря, Бычин. Я женат на дочери члена Политбюро.

– А вот это плохо, - бесцветным голосом сказал Бычин.

– В общем, так - на следующем совещании у министра, я тебя в порошок сотру! Ты у меня будешь до конца жизни улицы подметать! Понял?

– Да, - тихо сказал Бычин, прикладываясь к бутылке.

– Готовься! Метлу себе уже сейчас закажи!
– крикнул зять члена Политбюро и бросил трубку.

После этого Бычин положил трубку на рычаг и нажал на кнопку коммутатора.

– Люся, всех сволочей ко мне, - сказал он зловещим вкрадчивым голосом.

– Каких сволочей?
– испуганно переспросила Люся.

– Всех!
– приближая свое исказившееся страшной гримасой лицо к микрофону и изгибая шею невероятным образом, закричал Бычин.- Все-е-ех!

Уже через двадцать минут к заводоуправлению со всех сторон ЗТЛ начали подтягиваться люди. Они подходили к стоящему перед центральным входом памятнику Ленина, и сбивались в большую разношерстную толпу. Здесь были и сталевары в пыльных защитных костюмах под командой сменных мастеров, и этээровцы в чистых синих фуфайках, и толстые заспанные женщины из различных заводских бухгалтерий. Начальники цехов матюгами гнали перед собой большие группы испуганных заводских алкоголиков, а отряд пожилых конструкторов в накинутых прямо на синие халаты фуфайках, медленно спускался по ступенькам конструкторского бюро. Постепенно, вокруг памятника Ленину, прямо под окнами директорского кабинета собралась огромная толпа.

"Что же это такое?
– думал Бычин стоя у окна.
– Что мне делать, если даже моя родная секретарша больше меня не понимает? Какой же я после этого руководитель? Однако сколько же народу, оказывается, работает здесь под моим чутким руководством, просто ужас..."

Ему вдруг показалось, что лысая бронзовая голова после этих слов слегка наклонилась вперед, протянутая в его сторону и, развернутая вверх бронзовая ладонь совершила несколько плавных колебательных движений. Ленин словно бы говорил: "Товарищи! Вы только посмотрите на этого бестолкового руководителя! На этого архинедотепу! На этого прихвостня пронырливых буржуазных проституток!"

– Может мне застрелиться?
– тихо спросил Бычин у памятника, прикладываясь к бутылке. И ему вдруг показалось, что бронзовый Ленин снова кивнул и призывно покачал ладонью.

– Ну, хорошо, - сказал Бычин и бросил пустую бутылку на ковер.

Он застегнул на все пуговицы замшевый итальянский пиджак и нетвердым шагом подошел к своему рабочему столу.

– Товарищ директор, - послышался из динамика коммутатора взволнованный голос Люси.
– Все сволочи уже собрались.

– Хорошо, - сказал Бычин.
– Пусть подождут...

Он вынул из ящика стола крошечный никелированный браунинг с лаконичной гравировкой "от первого - второму, с надеждой" на рукояти.

– С надеждой?
– тихо спросил Бычин и его губы сложились в горькой улыбке.- Будьте же вы все прокляты. Я никогда не будет мести улицы ваших городов...

После этого Бычин вложил ствол браунинга в открытый рот и, содрогнувшись всем телом, нажал на курок. Вместо выстрела раздался сухой щелчок спускового механизма. Бычин освободил рот от ствола и быстро вынул обойму. Патронов в обойме не было.

Неожиданно для себя он понял, что после сухого четкого щелчка весь хмель куда-то из него выветрился, а натренированная многочисленными аппаратными интригами голова заработала как часы.

Бычин бросил бесполезный браунинг в ящик стола и нажал на кнопку коммутатора.

– Люся, - сказал он абсолютно спокойным голосом.
– Пусть эти самые, ну ты поняла, расходятся по своим рабочим местам. А ты, родная моя, вызови ко мне Легкокрылова, Сластенова и... и...

– И Исаака Яковлевича?
– подсказала Люся.