– Ну вот, - говорил Силантий, осматривая себя в зеркале парикмахерской.
– Вылитый капитан Немо.

Конечно, его немного смущало то обстоятельство, что в заветный космос можно было попасть только рядом с разогретой доменной печью, но и этому он вскоре нашел объяснение.

Однажды в техническом журнале, которые Силантий все еще продолжал выписывать по привычке, ему попалась статья какого-то белорусского академика (их уже как раз тогда начинали печатать в таких журналах). Академик утверждал, что рядом с большими массами кипящего металла, крупными скоплениями радиоактивного графита и мощными электрическими подстанциями, происходят искривления пространственно-временного континуума. И в этих искривлениях, утверждал академик, иногда открываются такие как бы невидимые звездные врата, через которые можно попасть в параллельные миры, а при желании, вообще - куда угодно. Это объяснение Силантия устраивало, потому, что отдаленно напоминало лекции Мари.

– Врата так врата, - сказал Силантий, прочитав статью.
– Лишь бы каждый день танцевать с Мари на капитанском мостике "Ломотанго". Все лучше, чем в кабину корабля "Союз" в тесном скафандре протискиваться. Танцевальный Космос - это вещь...

Теперь Силантий приходил на работу в элегантном костюме и, переодеваясь, вешал его на плечики в специальном чистом шкафчике. При этом он почти всегда что-то мурлыкал себе под нос и мысленно разучивал сложные танцевальные движения.

Дед Митроха следил за Силантием с опаской и иногда пытался завести с ним разговор:

– Никак бабу себе завел, а, Силя?
– спрашивал он, натягивая на ноги тяжелые башмаки.

– Не бабу, а женщину, - поправлял его Силантий.
– Любимую.

– Пусть женщину, но зачем же при этом столько вазонов отливать?

– Ты не понимаешь, Митроха, вазоны здесь ни при чем.

– Ох, гляди, орелик, - вздыхал Митроха.
– Поломаешь ты себе жизнь с этими любимыми бабами...

– Это ерунда, - отвечал Силантий.
– Одну поломаю, другую построю, что за беда?

– Баба, хоть красивая?

– Очень.

– Ох, гляди...

На цеховых алкоголиков Силантий теперь вообще не обращал никакого внимания, так как понимал, что это ни что иное, как оставленные сознанием телесные оболочки.

И вот однажды Силантия вызвали в актовый зал заводоуправления, где под аплодисменты и вспышки фотографов центральной городской газеты, которая носила гордое, но не всегда оправданное название "Бобровская Правда", вручили бархатную коробочку с Орденом Трудового Красного Знамени. Силантий не ожидал такого поворота в своей производственной карьере и не мог понять, чем заслужил такую высокую награду, но ему было все равно приятно. Правда, во время церемонии вручения Силантию показалось, что сидящие в президиуме люди поглядывают на него с опаской (это были участники памятной ночной экспедиции - Бычин, Легкокрылов, Сластенов и Тесленко).

– А теперь попросим нашего орденоносца сказать несколько слов!
– воскликнул Бычин и, придав своему лицу "отечески теплое 7" выражение, начал хлопать в ладоши.
– Попросим-попросим, товарищи!

Сидящие в зале оставленные тела тоже начали хлопать, и Силантию пришлось пройти к трибуне.

– Товарищи!
– сказал он.- Я простой литейщик и говорить не мастак, поэтому скажу просто - хватит тратить драгоценное время на бессмысленные собрания. Страна ждет от нас продукцию! К домнам, товарищи! Своим ударным трудом приблизим построение коммунизма!

Последнюю фразу Силантий просто прочитал на плакате, который висел на стене над головами оставленных тел, но она произвела какой-то неожиданный эффект - тела выпучили на него свои глаза, а Бычин страшно покраснел, схватился за воротник рубашки и с хрипом завалился на стол президиума. Затем из зала стали слышны возмущенные нечленораздельные выкрики, к Бычину бросились другие члены президиума во главе с секретаршей Люсей, а Легкокрылов закричал прямо в зал:

– Вызовите скорую!

В зале началась ужасная суматоха, и Силантий, воспользовавшись ею, выбежал из заводоуправления, по дороге разминувшись с угрюмыми людьми в белых халатах. Он бежал к громадам производственных цехов, предвкушая очередную встречу с Мари.

После вручения ордена к дежурному телу Силантия начали постоянно приставать какие-то оставленные тела в ярко-голубых фуфайках. Они постоянно твердили ему о какой-то важной командировке и требовали зайти в заводоуправление для получения командировочных и проездных денег. Силантий сначала никак на них не реагировал, но тела становились все настойчивее и настойчивее. Они уже не только твердили о деньгах, но и довольно бесцеремонно хватали его за руки, а некоторые даже валялись у него в ногах.

И вот однажды в цех ширпотреба ввалилась огромная толпа в голубых фуфайках вместе с группой заводских охранников во главе с Легкокрыловым. Толпа окружила Силантия плотным кольцом и начала оттеснять его к выходу из цеха. Силантий упирался изо всех сил, но его постепенно вытеснили из цеха ширпотреба, а потом и из производственной зоны. Обернувшись, он увидел, что охранники теснят его к парадному заводоуправления. Легкокрылов бегал вокруг толпы охранников и кричал в мегафон:

– Так, хорошо! Вы только посмотрите на него - не хочет ехать в командировку! Не хочет делиться опытом! Хочет закопать свой талант в землю! А еще орденоносец, ай-яй-яй! Навались на него ребята!