Но вот случилось так, что однажды Сивушки замахнулись на крупное -трехсоткилограммовый рулон тончайшей серебряной проволоки, но не справились, попались, и пять лет провели в местах не столь отдаленных, в одном исправительном лагере, откуда вышли по амнистии уже после 91-ого года.

Тогда зарплату на ЗТЛ уже давно не выдавали, а само предприятие выставили на залоговый аукцион. Сивушки быстро сориентировались в ситуации, решили не теряться и получить свою долю общенародной собственности нетрадиционным, но хорошо знакомым им способом. Однажды, зимней ночью, они зашли в гости к своему куму (охраннику открытой складской площадки) прямо на работу и напоили его водкой с растворенными в ней специальными порошками. Пока кум хохотал и бегал по сторожке, пытаясь поймать себя же и надеть на себя наручники, Сивушки разрезали колючую проволоку ограждения и покатили наружу круглую отливку из редчайшего сплава. Но, уже миновав ограждение, они не смогли удержать двухтонную отливку на крутом ледяном откосе зимней дороги. Отливка вырвалась из их жилистых рук и прокатилась по ногам Сивушек, сломав и искалечив братьев навсегда.

Одному из братьев перебило правую голень (он страховал отливку справа), а другому - левую (он пытался удержать отливку за левый бок). В ту кошмарную ночь искалеченным братьям удалось кое-как, чуть ли не ползком, добраться до гаража своего папы, а отливка так и осталась лежать в снегу, рядом с обледенелой дорожкой, где ее утром и обнаружили пришедшие на смену охранники. Голени Сивушек срослись неправильно, что привело к сильной их хромоте, хотя и на разные ноги, отливку вернули на место и чуть позже отправили в объединенную Горбачевым Германию на переплавку, а кума выгнали с работы и присудили ему огромный штраф за распитие спиртных напитков прямо на рабочем месте.

После этого случая их так теперь и называли - Кривой Сивушка и Косой Сивушка (тогда они уже хромали на разные ноги, и так их теперь можно было легко различать во время передвижения), но привычки свои они не изменили все равно, а выпить и побалагурить весело - это все было у них в крови.

Вот какие разные, на первый взгляд, наемные рабочие люди собрались под крышей ЧП "Скорбь". Теперь они в одинаковых черных фуфайках, толстых брезентовых штанах и одинаковых цигейковых шапках, сидели напротив Подкрышен-Крысовского и внимательно слушали его речи. Эти шапки, штаны и фуфайки для своих работников закупил когда-то он сам, лично, на одной из распродаж сэконд-хэнда, о чем сейчас, во время беседы, и жалел безмерно в связи с недавним обретением проказницы Адельки.

– Ну, что?
– спросил Подкрышен-Крысовский, поправляя ворот модного белого свитера.
– Все вы поняли, или еще не все?

Силантий сплел в замок пальцы огромных мускулистых рук и коротко кивнул головой.

– Опок у нас пять?
– спросил Закрышен-Крысовский и тут же сам себе ответил.
– Пять. Формовочной смеси достаточно? Достаточно. Шихты закуплено мною лично на месяц вперед? Закуплено. Значит и ангелов должно быть к концу смены - минимум пять. Пять (Подкрышен выбросил вперед руку с растопыренными белыми пальцами). Пять! А не один, не два, не три, и не четыре! Пять ровно!

– Дык ведь, Миля, - вмешался в разговор дед Митроха. При разговоре он смешно дергал кадыком.
– Печь то у нас какая? Можно сказать, что это и не печь вовсе, а так - большой тигель. За раз шихты в нее можно загрузить только на два статуя. А то ведь войдем в перегрев и разнесет все к ибиням, ну просто все же - и печку, и нас, и контору. Давление-то у нас предельное уже давно достигнуто. Уже повышать дальше его некуда и опасно к тому же. Силантий, чего ж ты молчишь как чурбан?

Силантий снова коротко кивнул и откинулся всем телом на спинку стула. Стул жалобно затрещал под его тяжелым телом, а его задние ножки слегка разъехались в стороны. Все присутствующие тут же повернули в его сторону головы, но стул с нагрузкой справился. Братья Сивушки по-волчьи оскалили зубы и снова посмотрели на Крысовского с угрожающим интересом.

– Ты вот что, Митроха, - сказал тот, снова оттягивая ворот свитера.
– Ты не зуди. А если давление у вас уже предельное, так подзадержитесь чуток после смены, да и проведите две загрузки шихты.

– Это что же нам - до десяти вечера здесь пыхтеть?
– зло сказал Косой Сивушка.
– А как же КЗОТ?

– Ты не в курсе, Косой, - елейным голоском откликнулся Кривой Сивушка.- с КЗОТом они уже давно договорились. Типа - по желанию трудящихся можно сдохнуть прямо у печи и все будет ништяк. Типа - самим же этого и захотелось...

– Ну, хватит!
– оборвал его Крысовский. Он вынул из ящика стола "Российскую Газету" и потрусил ею в воздухе, распрямляя первый лист.
– Вот вы тут лаетесь как собаки и от работы отлыниваете, а нормальные люди тем временем звание Героя Труда получают! Работают люди, а не гундосят, как вы здесь - у меня.

На первом листе газеты помещалась большая фотография сухощавого усатого мужчины в темном костюме. На груди мужчины висела крошечная золотая звездочка.

– Это что ж такое - едрить!
– воскликнул Митроха.- Никак Стаханов наоборот получается, а?! Мужики? Это как же такое выходит? Ну, был бы еще золотой крест с тремя перекладинами или мальтийский хотя бы, это еще туда-сюда, это я б еще понял, а так ведь снова она - пятиконечная выходит. Едрить!

– А она с дракончиком, - зло сказал Косой Сивушка.- Ты, Митроха, приглядись получше. Вона они как язычки на стороны-то пораскинули, любо-дорого наблюдать.

– Да ну-у?
– деланно удивился дед Митроха. Он театральным жестом вынул из кармана фуфайки круглые очки с перевязанной изолентой дужкой и водрузил их на нос.- Ну-ка, Миля, а дайкось свою газетку сюда. Любопытство разбирает посмотреть на такое.

– После, - Подкрышен-Крысовский положил газету на стол и прихлопнул ее ладонью.
– А кресты со звездами здесь ни при чем, Митроха. Просто выходит, что люди работают, а вы вот - бездельничаете. Я газетку-то оставлю - почитаете на досуге для ума. А досуг у вас, можно сказать, чуть ли не целый рабочий день. Пригрелись у меня здесь на груди, понимаешь...