– В общем, в плане широких масс, все еще нужно как следует обдумать, - сказал он и внимательно посмотрел на Невзлобина.
– Может статься, что у них этого самого идейного скелета и не было никогда, а если и был, то только в районе малого таза. А без большой, вместительной черепушки какой может быть скелет? Так, одно название это будет, а не полноценный скелет.

– А ведь верно, - потрясенно прошептал Невзлобин.
– Не зря я тебя, выходит, инструктором-то к себе взял, Эмик. Слушай, а может, ты и над новой идеей уже подумываешь? Только честно? Ведь подумываешь?

– Ну, думаю, конечно, а как иначе?
– признался Эмилий.
– Ведь так жить просто невыносимо иногда бывает.

Он похлопал себя по ягодицам и указал пальцем на свою маску с оторванным ухом.

– Но здесь ведь железные тоже подсуетились и все обустроили. Пойдешь налево - там двуглавый орел лапы на стороны растопыривает, пойдешь направо - в щит и меч упрешься. Остается только вперед, по самой короткой дорожке бежать, а что там - впереди, не хочется даже и думать.

– Правильно!
– твердо сказал Невзлобин.
– Загнали в этот лабиринт и гонят теперь, как антилоп на сафари.

– Но надежда все же есть, - сказал Подкрышен, приосаниваясь и щелкая резинкой трусов.

– Какая?
– оживился Невзлобин.

– Хороший мировой финансовый кризис. Как только он наступит, так нас сразу же гнать по лабиринту и перестанут. Не до того им просто будет. Придет кризис, придет и общее оздоровление, а там уж и до идейного подъема рукой подать.

– Слушай, а ведь верно!
– воскликнул Невзлобин.
– А я ведь это тоже уже просчитал.

"Ну, ты посмотри, какой мыслитель, - подумал Эмилий.
– А с виду и не скажешь"

– Мы сейчас над новой линейкой водок работаем, - торопливо продолжал Невзлобин.
– Послекризисной линейкой. Да вот только толковых людей у меня в рекламном департаменте совсем нет, одни остолопы. И ведь я их учиться в Лондон отправлял, большие деньги на учебу потратил, а толку-то? Хотя теперь я понимаю, что не туда отправлял. Вот они придумали общее название для линейки послекризисных водок - "Залейка", а дальше, с новыми брэндами, пошли у них какие-то косяки - "Последний Сенатор", "Рок", "Крайняя Стадия", "Пустая Корзинка". Ну, разве с такими названиями до сердец послекризисных потребителей достучишься?

– На экспорт сойдет, - сказал Эмилий, немного подумав.
– А вот для нашего переборчивого потребителя не годится. Я бы поменял название линейки на "Вздрогнем", а для водок предложил бы такие - "Опа-на!", "Перекредитуйся!", "Бывший Средний", "Охохо", а рекламный слоган такой: "Под Чебаркулем было суше".

– А раскрутка?

– Да узнать адреса разных знаменитостей - Брэда Пита там, Бийонсы там, леди Гаги, Клуни, да и отправить им по ящику, а по телевизору сказать - мол, видите, умные западные ребята уже готовятся, запасаются, а вы здесь у нас клювами щелкаете.

– Ну, шероховато, конечно, - задумчиво сказал Невзлобин.
– Да ведь быстро, с лету, можно сказать. На "Охохо" наклейки так прямо уже сейчас можно печатать. Слушай, Эмик, а иди-ка ко мне в рекламный департамент, а? Такие люди мне сейчас позарез нужны.

– Да у меня и свой бизнес с хорошими видами на кризис имеется, - сказал Эмилий с гордостью.
– Все уже налажено и бросить я его не могу. Рабочие места сохранить нужно, опять же.

– А вот это ты правильно заметил - насчет рабочих мест. Так ведь и не надо никого бросать!
– оживился Невзлобин.
– Ты, если мыслишки свежие появятся, оформляй их в виде отчетов, как раньше, да и подавай мне для ознакомления. Куда подавать-то знаешь?

– Знаю, - хмуро ответил Эмилий.
– Прямо через дорогу.

– Ну, вот и славно, - сказал Невзлобин, вставая с кровати.
– Я, пожалуй, пойду. Ты уж извини, за кавардак, но в этих масках, сам понимаешь...

– Ничего, - сказал Подкрышен.
– Чего в жизни не бывает.

– Ой, а твоя нимфа, похоже, сбежала, - сказал Невзлобин, проходя мимо раскрытой двери в ванную.
– Мы ее своими диспутами, наверное, напугали. Передавай ей мои глубочайшие и искренние, и прочее, и прочее. А ремонт помещения, конечно, заведение берет на себя.

Когда волосатая спина Невзлобина скрылась в темном проеме дверей, Эмилий вбежал в ванную комнату. Адельки не было, остался только легкий запах духов и надпись губной помадой на зеркале: "Охохо, значит? Это уже слишком. Больше никогда мне не звони!".

– Проклятье!
– воскликнул Подкрышен, глядя на свое отражение в зеркале. Заяц с большими синими пятнами по всему телу и оторванным левым ухом посмотрел на Эмилия печальными красными глазами и тяжело опустился на край ванны.