– Вот и со мной то же самое приключилось, - со вздохом сказал Невзлобин.
– Дым рассеялся, я смотрю по сторонам, а вокруг уже какой-то незнакомый кабинет, а я в кресле генерального директора "Экстра-КТ" сижу, и повсюду какие-то люди с папками так и шныряют.

– Вот видите, Валерий Михайлович...

– Да...

В комнате установилась тяжелая тишина. По отсутствующим глазам в прорезях масок можно было заключить, что каждый из присутствующих на этом странном заседании актива думает о чем-то своем.

– Но как такое могло с нами случиться?
– повторил Невзлобин, словно бы приходя в себя.
– Кто мог сотворить с нами такое?

– Идеологическая диверсия, - ответил Подкрышен.
– Ясное дело, тут и думать нечего.

– Американцы?
– быстро спросил Невзлобин, поправляя и ощупывая свою маску.

– Да нет, - ответил Эмилий.
– Слишком просты они для такого сложного финта.

– Но кто тогда?

Эмилий заложил руки за спину и начал расхаживать по комнате туда-сюда.

– Я думаю - англичане, - сказал он, остановившись в центре комнаты и посмотрев вверх.
– Больше просто некому. Очень знакомый почерк. Ведь это их железная леди сказала, когда первый раз Горбачева увидела: "а вот теперь мы будем иметь с ними дело"? Ну и начали иметь почти сразу же, и до сих пор имеют. Смотрят, сейчас на нас, наверное, через свои спутники и хохочут как ненормальные. Сноуден же рассказал, как у них все в этом плане ловко обустроено. Еще и пишут все это безобразие сразу на несколько накопителей, наверное. Для архива МИ-6.

Невзлобин с опаской посмотрел на потолок и подвинулся глубже под балдахин.

– Но зачем они с нами такое сотворили?
– глухо спросил он оттуда.

– Это давний спор двух мировых империй, Британской и Российской, - рассуждал Подкрышен, прохаживаясь по комнате.
– Когда у Британской шкурка лопнула, Российская чудом на самом краю удержалась. Ну, здесь уж понятно - черная зависть, затем подозрения, потом ненависть и все такое. А американцы это у них так - материальное обеспечение и подтанцовка на мировом подиуме.

– Но я даже и представить не могу - как им удалось.

– Да это-то как раз объяснить можно. Сначала они нашу национальную идею своими интригами и насмешками уничтожили, убрали скелет, так сказать, а дальше все просто - обмякшее тело немного пошаталось, да само в снега и завалилось.

– Но ведь такое вынимание скелетов должно быть делом муторным и весьма сложным?
– спросил Невзлобин, выглядывая из-под балдахина.
– Во всяком случае - непростым?

– Да вовсе нет, - махнул рукой Подкрышен.- Это только так кажется. Вот представьте - приглашают какого-нибудь красного дипломата на званый лондонский прием или там - на бал, не знаю. И вот берет его там под руку железная леди и, громыхая своим железом, ведет танцевать. Ну, начинают они танцевать, то да се, а потом она и говорит:

– Ах, Анатоль, неужели вы до сих пор боретесь за освобождение всех этих голодранцев от нашей эксплуатации?

– Увы, миледи, - отвечает красный дипломат.- А что нам еще остается? Ведь такова наша генеральная линия, так сказать.

– Ой, не смешите меня, Анатоль!
– восклицает железная леди.
– Да давайте прямо сейчас спросим у моего лакея - хочет ли он такого освобождения. Эй, Джозеф, подите-ка сюда. Скажите-ка нам, хотите ли вы освобождения от моей эксплуатации? Только коротко - "йес" или "ноу".

– Ноу, - не задумываясь отвечает лакей, эдакий здоровенный детина с густыми рыжими бакенбардами.

– Вот видите, Анатоль, - говорит железная леди.
– Джозеф не хочет.

– Но, возможно, другие голодранцы хотят, - дипломатично замечает красный Анатоль.

– Да разве только это будут уж совсем какие-нибудь босяки?

– Да, миледи, босоногие мальчики Капокабаны...

– Ах, Анатоль, неужели вы всерьез полагаете, что ваши босяки наследуют нашу Землю?

– Вот так скелеты и вынимаются, - заключил Подкрышен.
– Неспеша, осторожно, но весьма эффективно.

– Ну, допустим, - задумчиво сказал Невзлобин.
– Так это ведь у дипломатов. А как быть с широкими массами?

– Да здесь и вовсе просто. Им сначала показали издалека теплые европейские трусы, а затем намотали их на палку и начали размахивать над железным занавесом, как флагом. Вот широкие массы уже и готовы. И никаких скелетов у них больше нету.

Сказав это, Подкрышен вдруг умолк и задумался. Ему показалось, что только что он высказал очень глубокую мысль, и что у этой мысли должно быть какое-то очень важное продолжение. Важное в плане формирования национальной идеи нового типа. Ему вдруг подумалось, что где-то здесь должен был скрываться идейный государственный скелет нового, современного образца.