В ординаторской уже на месте Тауб, Тринадцатая, Кэмерон и Форман. Тринадцатая при появлении Хауса легко спрыгивает с края стола, на который присела, говоря с коллегами. Все возвращаются к своим местам.

Хаус проходит к столу, бросает взгляд в окно. Кто-то поставил ветки сирени в синей вазе на подоконник у стола. За окном моросит мелкий дождик; серенькая нью-джерсейская весна унылой сыростью освежает больничное окно. День ничем не отличается от других дней, от всегдашней повседневной рутины: звуки аппаратов, голоса людей, белые больничные стены. Сейчас надо будет разобрать историю болезни, нового больного, который поступил вчера, потом заявится больная из семнадцатой палаты, пожилая глуховатая леди, и заявит, как всегда, что ее права нарушают, потому что не дают дополнительного одеяла, и бесполезно ей объяснять, что по этому поводу надо обращаться на пост медсестер (а по поводу нарушения прав пациентов - в специальный отдел). Потом надо разобрать поступивших вновь за сегодня, зайти к Кадди, пробить лекарства... Кто это принес к нам сирень в ординаторскую?

– Итак, - говорит Хаус, стуча маркером по доске.
– Что нам известно об анамнезе больного?

– Он проработал три года на угольном заводе, - говорит Тринадцатая.

– В корне неверно, - говорит Хаус.
– Не об этом первую очередь надо говорить, а о том, что в детстве у него была аллергия на кошачью шерсть. Но эпизоды аллергии проявлялись не всегда... Кто скажет, почему?

В перерыве Хаус сидит за столом и, заложив руки за голову, откинувшись на спинку стула, издалека наблюдает за подчиненными. Они о чем-то оживленно болтают. Тринадцатая наклонилась к Кэмерон, стетоскоп на ее груди поблескивает. (И что она к нам ходит?) Жестикулируют руками. Потом Кэмерон подходит к нему.

Ах, вот оно что: мы все вместе (кто это мы? команда Хауса, разумеется) готовим сюрприз Стерве (то есть, конечно, Эмбер) в честь ее окончательного выздоровления после катастрофы. Как он мог забыть, какой сегодня день? Ведь она впервые выходит на работу, впервые - после долгого времени - появляется в больнице не в качестве пациентки.

И так как мы все очень рады ее выздоровлению, говорит Кэмерон (о да, конечно, уж ты-то особенно рада), мы хотим устроить все вместе поездку на море в нынешний летний отпуск. Чтобы отпраздновать её возвращение на работу, и к тому же ей сейчас будет полезно поправить свое здоровье. Поэтому скидываемся все по...

Хаус кривит губы (в отпуск? это какого числа?), достает деньги, отсчитывает необходимую сумму, протягивает ей. Кэмерон благодарит и возвращается к коллегам. Они все, оживленно обсуждая что-то, выходят из ординаторской.

Оставшись один, он подходит к окну, распахивает створки. В ординаторскую врывается шум автомобилей, воздух улицы, дождь частит, барабанит по подоконнику. Надо принять викодин; по крыше напротив скачут вороны, от дождя, от мокрой сирени в ординаторской зыбится и плывет густой летний аромат.

Раздраженно постукивая тростью, он идет к выходу из ординаторской, направляясь в свой кабинет, принять викодин.

И неожиданно, распахнув дверь и шагнув в коридор, наружу, лицом к лицу сталкивается со Стервой, так, что они едва не врезаются друг в друга; так что ей приходится, раскатившись на каблуках, притормозить, расставив руки в узком проходе. Секунду они молчат и смотрят друг на друга, потом Хаус, посторонившись, пропускает ее в ординаторскую. ...На ней белая вязаная кофта с длинными полами (как это называется? кардиганчик?) Рукава округло охватывают руки чуть ниже локтей. Волосы присобраны тоненьким ободком. От нее на расстоянии накатывает едва ощутимое цветочное облако духов.

Хаус уходит к себе в кабинет. Наконец-то один. Он проходит к окну, стуча клюкой, распахивает форточку. Наконец-то; а в ординаторской ему все хотелось крикнуть: у меня голова болит от вашей сирени!

Он достает и проглатывает викодин. Поразмыслив немного, он решает, что ему, пожалуй, не хочется сейчас спускаться в столовую, видеться с Уилсоном... Стерва пришла, вот как. "Что это она... похудела после болезни, что ли?" - думает он. Надо все-таки сейчас пойти к Кадди, решить вопрос с новыми лекарствами.

И выдумают же - ехать в отпуск на море, отдыхать всем вместе. После дождя неожиданно выкатывает солнце, заливает белые стены кабинета оранжевым светом. А сколько там дней осталось до отпуска? Хаус перелистывает календарь и видит, что осталось всего ничего: три с половиной недели.

Глава 2

Возможно ли, чтобы сильное чувство, скажем моё, могло изменить все окружающее?

Т. Янссон, "Папа и море"

– Неточка!
– прошептала она сквозь слезы, - ангел ты мой, я ведь тебя так давно, так давно уж люблю!

Ф. М. Достоевский

В отельчике на морском побережье не так уж и много народу в это время: их группа, пожалуй, самая многочисленная. Пока не наехали еще туристы, пляж остается почти пуст, немноголюден: два-три семейства с детьми, две-три парочки - и все.

Хаус, пройдя в свой номер, швыряет вещи в угол, подходит к окну и отдергивает тяжелую зеленую штору. Перед глазами его открывается пустынный голый пляж, два-три зонтика, волнорез, светло-серая кромка воды. Небо уходит вдаль, и там далеко-далеко, соприкасается с морем, и там одна за другой бегут волны. Пляж у нас, конечно, не Майами, но ничего.