— Видишь, друг Харикл: мир воистину прекрасен и добр! А кто-то ещё зовёт его грязным и презренным, — сказал Хилиарх.

— Таким философам лучше провалиться в Тартар! — горячо откликнулся бронзовщик. — Мир делают грязным люди с грязными душами.

А ведь где-то впереди вот так же скакала среди звёздных чудес шайка Андака. Рука Братства Тьмы тянулась к солнечному острову. Боги, не надо никаких богатств, ни даже славы, только бы успеть обрубить эту чёрную руку!

Забыв о времени, мчались росы по волшебному пути. Вдруг впереди послышались крики, ржание, засверкали вспышки. Воины принялись подгонять коней, оленей, собак. Но вскоре всё стихло. А на горизонте ясно показались вершины белых гор, озарённые каким-то удивительным чистым светом. Белый остров близко! Неужели шайка одолела его защитников? Всё равно — нужно остановить её или всем погибнуть. Если росы не спасут Дом Солнца — тщетны все их подвиги. Спокойны оставались лишь волхвы, духовным зрением видевшие дальше воинов.

А белые горы приближались, росли, всё выше поднимались из-за гряд торосов. Миновав очередную гряду, воины увидели снежное поле, усеянное телами людей и коней. Прожжённые доспехи, оплавленные мечи, рассечённые, обгорелые трупы, белые кости, торчащие из обугленной плоти... Уцелевшие лошади с жалобным ржанием поспешили навстречу росам, зная: люди не дадут пропасть в ледяной пустыне.

Воины остановили коней. Среди трупов Зореславич сразу заметил Суазард. Царевна лежала, сжимая меч и акинак в раскинутых руках. Обращённое к звёздам лицо даже в смерти оставалось красивым и яростным. Между высоких грудей в кольчуге чернело оплавленное отверстие. У тела жены сидел Андак. Шлема на нём не было, обломок меча валялся рядом, тёмные, наполовину обгоревшие волосы падали на лицо. Князь не поднял головы, даже когда царь подъехал к нему.

— Довоевался, Чернобожий холоп, тать ночной? Кто вас разбил? Где стрела Абариса? Отвечай! — Зореславич вытянул Андака плетью по спине.

Тот медленно обернулся к царю. На бледном, как у мертвеца, лице князя не было ни страха, ни злобы — только печаль и обречённость.

— Воины Белого острова. В их оружии сила Солнца. А наше оружие вдруг ослабло. Их вождь... совсем как ты, только моложе.

Ардагаст сразу понял: это его отец Зореслав, павший под Экзампеем. Мёртвые не стареют... А князь продолжал:

— На горах стояли их мудрецы, колдовали. Если наши шаманы погибли. Этот вождь... он убил Саузард. Потом ударил меня по шлему. Вспыхнуло... Чуть не ослеп. Когда очнулся, стрелы уже не было.

— Видишь, моя стрела вору счастья не приносит, — раздался сверху голос Абариса.

А воины уже обступили князя, негодующе шумели. Предводители с трудом их сдерживали. Над Андаком грозно навис Вишвамитра.

— Понимал ли ты, на что поднял руку, раб Разрушителя? Мы — воины Солнца и готовы умереть за него, и не ради награды. Наша награда — торжество Правды. Предан ли ты так же Тьме и Разрушителю? — сурово допытывался кшатрий.

Андак покачал головой. Он поклонялся Саубарагу ради удачи, побед, добычи, славы. Потом к этому прибавился страх. Ему, Андаку, не было дела до Света и Тьмы, до борьбы богов, и он не подозревал, сколь могуществен и многолик Чёрный Всадник.

— Да кто он такой? За него всё решала Саузард! — презрительно бросила Ларишка.

Индиец с пренебрежением взглянул на Князя:

— Какой ты воин Тьмы? Раб глупой и злобной женщины! Всё, чего ты достоин, — умереть рабом в чуме ненца и возродиться навозным червём.

Андак вскинул голову. В его глазах сверкнула отчаянная, дерзкая гордость.

— Да, без Саузард я бы не совершил ничего славного. Но с ней я дошёл до края света и ещё дальше. Дошёл раньше тебя, Солнце-Царь! Я, Андак из рода Сауата! Никто из росов не совершал такого далёкого похода, не брал такой добычи.

— Ты сам не знаешь, какое зло натворил. Само имя росов ты опозорил перед всеми племенами от мордвинов до сииртя. Кому ты сделал добро в этом походе, какие подвиги совершил, какого сильного врага победил? Если бы я не шёл следом... — Ардагаст махнул рукой и замолчал.

— Ты победил, Солнце-Царь. Я не понимал тебя и уже не пойму. Убей меня, но не мсти моим детям. Ведь мы родичи!

— Твоим детям... А ведь у тебя, кроме детей от Саузард, есть сын от Милуши, моей двоюродной сестры. Когда-то я вышвырнул тебя из её дома. Но её отец вам встречаться не мешал и не мешает. Ты для него и так вроде знатного родича. Дядей царя ему быть мало. Хочет со всеми ладить. А ты боишься взять её в свою юрту даже наложницей...

— Прости меня, Солнце-Царь! — всхлипнул Андак. — Ведь я не убил и не обидел никого из росов, даже из венедов...

— Ты ещё не понял, что все люди — одно племя? Те, кого ты убивал и притеснял, и будут тебя судить.

Росы и манжары расступились, давая дорогу сииртя и печорцам. При виде Андака северяне зашумели, схватились за копья, Ардагаст поднял руку:

— Вот тот, кто обирал вас, убивал, осквернял святилища. Я не посылал его к вам. Судите его!

— Убить его! Выгнать во льды, в тундру! Продать в рабы ненцам! Бросить в священный провал!

Зореславич снова поднял руку, и крики стихли.