– Сколько танков находится на ремонте, и сколько отремонтировано?

– Готовы к отправке 11 танков, 5 танков Т-34, 4 БТ-7 и 2 танка КВ-1, три дня назад отправлены 15 танков в основном Т-IV и Т-III. На ремонте находятся 14 танков Т-IV и Т-III, 8 танков БТ, 4 танка Т-26 и 8 танков Т-II. Если бы не ваше нападение, то завтра утром готовые танки отбыли бы в войска, на платформы танки уже загружены, а паровоз придет утром со станции.

– К заводу проведена железнодорожная ветка?

– Да, до ближайшей станции 14 километров.

– Как обстоит дело с горючим?

– У нас восемнадцать тонн бензина и 5 тонн соляры, для советских танков, наши танки только на бензине.

– Какое количество боеприпасов к танкам?

– Боеприпасов у нас нет, мы на танках не воюем, мы танки ремонтируем, тем более через две недели, наше предприятие должно было быть эвакуировано в Остланд, ой, извините, в СССР.

– Майор Венцель, хотите жить?

– Да господин офицер, у меня дети и внук, я согласен выполнить ваши условия, только не убивайте меня.

– Понятно, тогда пока мы тут, вы будете помогать, нашему инженеру, когда мы будем уходить, гарантирую оставить вас живым, а так же всех остальных лояльных к нам немцев, все понятно герр майор?

– Так точно господин офицер.

– Вахаев, ведите майора в цех, пусть сдает хозяйство Прибылову, кстати, чей полк дежурит сегодня?

– Полк Савина.

– Понятно, я тогда посплю, до утра ребята, немец пусть в цеху спит, третий рейх временно кончился.

На заводе суки-немцы использовали рабский труд наших военнопленных, до того как пленили много бойцов РККА, тут работали поляки. Но поляки народ гордый, потому заводская администрация уже с 25 июня вытребовала себе наших военнопленных у своего командования, и вот 30 июня ребята сюда поступили. Месяцок отработали на нациков, бац и мы их освободили. Всего из ста двадцати оказывается лояльных присяге сто восемь бойцов, (двенадцать предателей), ну что ж, у нас пополнение, еще на роту.

А Нечипоренку, говорит, что освобожденные красноармейцы, в основном танкисты, ну стрелки, радисты, мехводы, и большая часть ремонтники. Как раз, у нас прибыло танков, теперь будут у них экипажи, тут от Легостаева пришел сержант Нигматулин, мол, что-то интересное у особиста.

Нигматулин, привел меня в бывшую казарму немцев, где в трех комнатах, Легостаев устроил "особый отдел".

– Ну, сержант УГБ НКВД Легостаев, капитан Каримов по вашему приказанию прибыл!

– Товарищ капитан, я вас не вызвал, я вас пригласил, посмотреть на удивительного персонажа. Вот знакомьтесь, капитан Каримов Абдувахоб. Может это ваш родственник?

Внимательно всматриваюсь, на незнакомого бровастого брюнета, нет, никогда не видел (а может это родственник настоящего Каримова?). Хотя, где-то я это лицо видел, но вот где и когда, да и в какой шкуре, здесь или там, в будущем.

– Нет Легостаев я этого, человека не знаю.

– Представляете, этот капитан, верный помощник Венцеля, бывший танкист РККА.

– Капитан Каримов, вы откуда?
– спрашиваю у сидящего, потупив глаза бровастика.

– Ничего не скажу, красные собаки, великий Гитлер вас всех победит, и я стану в нашем независимом Туркестане большим человеком.

– Дерьмом собачьим станешь ты, и не в Туркестане, а прямо здесь и сейчас понял, ты кто: узбек, таджик, туркмен?

– А ты кто такой, что бы я тебе отвечал, грязный кафир?

Тут Легостаев не выдержал, и привстав во всю легостаевскую кулаком влепил моему почти тезке в глаз. Глаз второго капитана Каримова зацвел всеми цветами радуги, и начал пухнуть прям не по дням, а по секундам.

– Встать сука, когда с командиром дивизии говоришь, - по энкаведешному грозно крикнул Легостаев, и полутезка оторвал свой базис от стула.

– Капитан Каримов Абдувахоб, командир роты Т-26, N-ской танковой дивизии.

– Откуда ты экскапитан, кто по нации?

– Таджикская ССР, узбек, Ленинабадская область, Пролетарский район, кишлак Бароз (блин, моя малая родина, родители мои оттуда).

– Почему ты капитан, считаешь меня воюющего за свою страну кафиром, а себя перешедшего к Гитлеру хорошим мусульманином? Эмир Саид Алимхан, который держал моих предков впроголодь, и в невежестве значит хороший мусульманин, а Ленин и Сталин, которые накормили нас, дали нам образование и веру в завтрашний день кафиры? А не пошел ли ты вместе со своим эмиром и гитлером в...

Минут пятнадцать я матерился, тупо, грязно, скверно и совсем не по джентльменски, у кажого джентльменТа уши бы не только отввяли-завяли, но и отвалились бы нахрен. Легостаев и Абдувахоб смотрели на меня с открытыми ртами, ибо я матерился на трех языках: русском, узбекском и таджикском, причем ни разу не повторяясь (даже не переводя), еще и немецкими и английскими фразами из порно.

– Легостаев, расстрелять, не видишь, человек осознанно перешел к врагу, что простительно красноармейцу, то непростительно капитану РККА.