Что бы ни подразумевал тот его жест с подарком, это осталось в прошлом. Но еще вероятнее, что шоколад был лишь знаком дружеского расположения и не более.

С Вадимом получилось увидеться и обменяться парой фраз утром в понедельник. Было только две минуты девятого, когда я пришла на работу. Думала, пока одна в офисе, поэтому вздрогнула, когда он окликнул меня, только что усевшуюся на свое рабочее место.

– Арина, доброе утро.

– Доброе утро, - я повернулась к нему.

Сделав пару шагов от двери в офис, он остановился и, лучезарно улыбаясь, развел руки в стороны:

– Ну как? Теперь все в порядке? Одобряете?

К черному костюму, одному из тех, что он носил ранее, Савельев подобрал лавандового цвета сорочку и черный галстук в полоски похожих оттенков, скомбинированных так, что получались ромбики. Эффектная классика, сделавшая его солиднее, безусловно. Но сейчас, с этой своей бесовской улыбкой, блеском удовольствия в глазах и разведенными по сторонам руками, он выглядел разрезвившимся мальчишкой, впервые примерившим деловую одежду и не воспринимающим ее всерьез.

– Да, вполне, - я восхищенно улыбалась ему, оглядывая целиком: от лица с сияющими яркими глазами до носков черных ботинок и снова вверх, от ботинок – к лицу.

– Пять баллов, значит? – он довольно рассмеялся.

– Не сомневайтесь.

Наэлектризованное молчание, переполненное какими-то невысказанными мыслями, волнующее и щемящее напряжение повисли между нами. Я не понимала, как себя вести, может быть, что-то еще следует сказать ему? Некорректно было бы повернуться к монитору и заняться бумагами, ожидающими моего внимания с пятницы, оставив своего молчащего, будто чего-то ожидающего начальника стоять за своей спиной, но… очень хотелось. Хотелось избежать этой ситуации, ставшей неловкой из-за того, как он смотрел на меня, и того, как из-за этого чувствовала себя я. Поправила пряди волос, вылезшие из узла на затылке, когда снимала берет, на секунду бросила взгляд на свой стол – дала Вадиму понять, что пауза затянулась.

– Снова завалены работой? – он приблизился ко мне, хмыкнул, разглядывая файлы, приготовленные для обработки. – На этой неделе ее еще и прибавится из-за акции. А я завтра должен ехать в Питер, - добавил ворчливо.

– Все-таки не обошлись без вас? – я защелкала мышью, открывая программу, игнорируя нервозность, пробужденную близостью Вадима, прогоняя из сознания картинки нашего пребывания в торговом центре в минувшую субботу.

Будто бы это было час назад, так живо помнилось, как он улыбался, задорно смеялся, как держал мои руки в своих в момент, когда мы подбирали галстуки, как глубокие глаза пронзительно смотрели в мои тогда, когда во время нашей беседы в ресторане я опрометчиво дотронулась до его запястья…

– Увы, не обошлись. Пары дней хватит, чтобы утрясти образовавшийся форс-мажор, а потом я надеюсь, что… - Савельева прервал звонок стационарного телефона на моем столе.

– Простите, - я извиняюще улыбнулась, подняв на него глаза, и сняла трубку.

Две или три минуты он нетерпеливо топтался рядом, читал распечатки таблиц отчетов, сложенные в лотке, беря из стопки по одной и аккуратно укладывая на место. Ждал, когда я закончу. Но звонили по поводу намечающейся акции, менеджер одной из торговых точек, разговор в этом случае коротким никогда не выходил. В конце концов я снова взглянула ему в лицо.

Бездонные серые глаза, безмолвно вопрошающие о чем-то. Я замерла, едва слыша свою собеседницу. Воспользовавшись моей невольной заминкой в телефонной беседе, Вадим тихо произнес:

– До встречи, - и ушел.

Еще долго вспоминала этот его взгляд. Понимала, что, не будь я занята разговором, наше прощание вышло бы иным. Но каким?

В обеденный перерыв на следующий день получила от него смс: «Здесь ужасно метет. Не потому ли, что вы не пожелали мне удачи?» Взвинченная, ошеломленная, я долго обдумывала, следует ли мне отвечать. Все же спустя час набрала, усмиряя дрожь в пальцах: «Удачи!»

Очень необычно, насколько мы сблизились за столь короткий срок. Так необычно, что возможно, это всего лишь очередное мое заблуждение.

Вечером в пятницу я достала из шкафа платье, в котором собиралась появиться завтра, придирчиво оглядела его сзади и спереди, но не возникло желания примерить. Рассеянно отметила: вырез на спине так глубок, что от колготок придется отказаться, пара же черных чулок должна лежать где-то в ящике комода. Нашла черный клатч, припоминая, что ему уже лет пять или даже шесть. Еще раз обула новые черные туфли с ремешками и вставками на носках в тон платью, прошлась по квартире.

Нет, я не чувствовала себя комфортно, готовой выставить себя на этот своеобразный аукцион оценивания моих качеств как личности и профессионала через оценивание элитарности своего наряда и ширины улыбки. Представила, как буду поддерживать беседу, все время мысленно возвращаясь к вопросу, верит ли мой собеседник распускаемым обо мне слухам.

Отторжение. Усталость.

Единственный человек, с кем можно поговорить по-настоящему, с кем вообще хотелось бы говорить, будет очень занят. Ведь это его вечер. И даже если бы был не его… Я уже решила, что в наше общение будет лучше вернуть прежние границы, пусть много раз сама же и нарушала это решение, не желая ранить его.