Оказавшись на кухне, я достала из шкафа глубокую миску, миксер, заглянула в холодильник…

Кекс в одиннадцатом часу вечера. Оригинальный подход ко времени выпечки, но хорошее решение в моей ситуации. И самое главное спасение – цедра лимона, которую я всегда готовила сама. На этот раз стадию ее высушивания придется пропустить.

… Бросая взгляды на нагревающуюся духовку, в которую уже перекочевала форма с тестом, я помешивала чай в чашке, чувствуя, что пугающее, болезненное натяжение эмоций внутри немного ослабло.

Понятно, что многое «нарывало» между братьями. И уже давно. Ни один из них не был прав: ни Вадим со своей чрезмерной опекой, к которой толкала его бессознательно взятая на себя роль отца, ни Дима, решивший, что ему позволяется больше, чем остальным. Я всегда знала, что импульсивность и склонность действовать немедленно, свойственные и старшему, и младшему, когда-нибудь «выстрелят» очень некрасивой ситуацией. Вадим, обиженный и злой за бегство, равнодушие и бесчестный поступок брата, успевавшего и за мной ухаживать, и удерживать при себе невесту, и Дима, заведенный до крайней степени тем, что старший Савельев определяет большинство направлений его жизни и часто решает за него. Тут все предопределено и объяснимо. Кроме одного: каким образом получилось, что между ними «нарывала» еще и я? И я тоже стала объектом агрессивного внимания Димы, равно как и вызывающего покровительства Вадима, не постеснявшегося показать это брату. Почему?

И так много глаз наблюдало за нами, множество ушей пыталось поймать хоть слово и уловить суть ссоры братьев. Меня передернуло при мысли, какую интерпретацию найдет у сплетников это происшествие.

Они поссорились из-за меня. Не поделили даму сердца. Чуть не подрались на глазах у всех, а я безмятежно и снисходительно стояла рядом и взирала на разворачивающееся действо, решая, какой из братьев будет более выгодной партией.

Меня замутило, чай показался слишком сладким. Поднявшись, выплеснула его в раковину, замерла, открыв кран с водой и уперевшись ладонями в края мойки.

Ни тому, ни другому в голову не пришло, что они творят, как опускают себя… и меня, затевая весь этот… разговор при стольких свидетелях.

Струя воды с шипением и шумом била прямо в середину раковины, заворачивалась пузырившейся воронкой и исчезала в сливе. А я кусала губу и пыталась справиться с разогнавшими сердце до лихорадочного темпа чувствами стыда, вины, отчаяния и гнева. Затем, наклонившись, я принялась ополаскивать лицо ледяной водой до тех пор, пока от холода не начало сводить пальцы и колоть щеки и лоб.

Уже ничего не изменишь. А сейчас мне лучше сосредоточиться на том, чтобы сделать себе еще чаю и уследить за выпечкой. Неплохо было бы включить ноутбук и проверить почту – Люся обещала прислать интересные фото с ледового городка…

… Поставив пышущий жаром и ароматом ванили кекс на стол, я потянулась за пакетиком сахарной пудры. Внезапно раздавшийся звонок домофона остановил меня. Я застыла на месте, растерявшись. Взглянула на часы: 22.34. Кто мог бы прийти? Да еще так поздно. Тягостное, отдающее горечью предчувствие свернулось под сердцем, я потерла лоб, прислушиваясь к настойчивому трезвону домофона. Надо открыть.

Оказавшись в прихожей, я нерешительно сняла трубку:

– Кто там?

– Это Вадим Савельев.

При звуках чуть искаженного баритона того человека, о котором только недавно давила неприятные мысли, которого меньше всего хотела бы сейчас видеть, я отпрянула.

– Арина, пожалуйста, впустите меня, нам нужно поговорить.

Стиснув челюсти, я невидящим взглядом глядела на рычажок для сброса вызова, молчала.

– Арина…

– Я не вижу необходимости в этом разговоре, Вадим Евгеньевич. Езжайте домой, - безучастным голосом наконец ответила ему.

– Такси уже уехало. Я вызову другое, но за эти десять-двадцать минут ожидания я мог бы объяснить вам…

– Не нужно ничего, - прервала я Вадима, потянула руку к домофону, собираясь сбросить звонок.

– Нет, нужно!
– ответил он громко, со злостью.

Возможно, действительно нужно. Ему самому. Всего лишь упрямство или диктат желания загладить свою вину? И то, и другое, полагаю. И мне тоже нужно. Нужно сказать ему, что мы не более чем коллеги, что в понедельник, услышав волну новых пикантных слухов, он сам убедится, какие последствия может иметь наше общение.

И сегодня ведь морозная ночь...

Указательный палец решительно надавил на овал кнопки справа, раздался характерный писк.

– Заходите, - ровно проговорила я и повесила трубку.

Нет, речи не зайдет об уязвленном достоинстве, не будет вопросов, тем более – упреков. Это бессмысленная трата энергии, слов и проявление глупости. В произошедшем есть и доля моей вины, безусловно, ведь я практически и не пыталась остановить разгорающуюся ссору братьев и добровольно оставалась ее свидетельницей, хотя следовало бы отойти в сторону еще в самом начале их беседы, настоять на своем.