– Ты чокнутый?

– Вы уже задавали этот вопрос, мой друг. Но, пожалуйста, не перебивайте, иначе у нас ничего не получится. Рождение монстра необходимо обставить должным образом.

Павел прошел вдоль края оркестровой ямы - она зияла беззубым старушечьим ртом. Вспомнилась схватка Шерлока Холмса и профессора Мориарти - оба рухнули в пропасть.

Павел накинул плащ, водрузил на голову цилиндр. "Нужно ждать, - подумал.
– Терпение. Рано или поздно он допустит ошибку".

– Евгений Онегин спорит с графом Толстым из-за Наташи Ростовой.

Широким живописным жестом Поклонник сдёрнул покрывало - в центре сцены, привязанная к стулу сидела Азиза Ветлицкая. В рот девушки был вставлен красный клоунский шарик на кожаном ремешке.

– А вот и Наташа Ростова! Как она вам?
– Поклонник выдержал паузу, наслаждаясь произведённым эффектом.
– Онегин и Толстой ссорятся. Поняв, что конфликт не разрешить мирным путём, они решаются на дуэль. Дуэль!

Он выставил вперёд правую ногу, приняв позу стрелка, медленно поднял руку с отставленным пальцем: "Пух!" а потом выкрикнул в черноту залы: "Азазелло! Пистолеты!"

Коротыш с белым лицом (тот самый, что доставил записку) вынес на сцену плоскую коробку. В ней лежали дуэльные пистолеты. Поклонник спросил, заряжены ли они? Азазелло кивнул, ответил, что всыпал двойную порцию пороха. "Прекрасно!
– ответил мнимый Толстой.
– С такого расстояния черепную коробку разнесёт вдребезги!"

– Выбирайте оружие, Онегин!

Павел взял пистолет, неприятно удивился его тяжести. ("Понятно, почему Пушкин носил тяжелую трость. Тренировал руку".)

– К барьеру господа!
– скомандовал Азазелло.

Через минуту противники смотрели друг на друга сквозь прицелы.

"Что если стрельнуть?
– пронеслась мыслишка.
– Не дожидаясь сигнала, наплевав на приличия?"

– Вас не удивляет, мой друг, - спросил Поклонник, - выбор актрисы, которую я пригласил на роль Ростовой?

"Удивляет?
– Павел мысленно усмехнулся.
– Меня теперь ничто не удивляет".

– Мне показалось, у вас были отношения. Разве нет?

"Отношения? Вероятно. Если желание свернуть шею можно назвать отношениями".

– И они не закончились, а это плохо. Во многих ваших статьях не хватает финальной точки, мой мальчик. Не так важно, как начинается повествование, значительно важнее, как оно закончится.
– Поклонник опустил пистолет, но так, чтобы дуло смотрело вверх. "Иначе пуля выкатится", - сообразил Павел.
– Взять, например, эпизод с полицейским. Плохо! Очень плохо! Где кода? Где финал? Мне пришлось подчищать ваши огрехи! Азазелло!

Азазелло сбегал в кулисы, принёс пластиковый пакет. Из него на сцену выкатилась голова капитана. Жидкие волосы сбились в редкие пряди, как будто бестолковая гримёрша неловко использовала гель. Мёртвые глаза смотрели с удивлением.

– Полагаю, вы проявите свои джентельменские качества и, покончив со мной, освободите Наташу из плена.

– К чему вся эта болтовня?
– Павел почувствовал, как стучит его сердце и удивился. Оно успокоилось, билось ровно и мощно, как отлаженный немецкий двигатель.
– Ты боишься выстрелить первым?

– Я?

Поклонник поднял пистолет и быстро, как бы продолжая единое движение, нажал на спусковой крючок. На планке вспыхнул порох, после краткой (но бесконечной) паузы пистолет рявкнул выстрелом... Пороху Азазелло, действительно, не пожалел...

Павел почувствовал острую боль, непроизвольно схватился за ухо. Пуля прострелила мочку - кусочек плоти болтался на лоскутке кожи. Одно резкое движение и клочок оторвался - Павел швырнул его в яму.

– Раны украшают, - равнодушно бросил Поклонник.
– Ваш выстрел.

Павел поднял пистолет, прицелился. Прикинул расстояние от плеча, и от линии шеи. "Стрелять в голову глупо. Нужно бить в сердце". Рука нисколько не дрожала.

Он медлил.

– Ну что же вы? Дружище? Сомневаетесь? Я помогу.

Поклонник подошел ближе, стал в двух шагах. Павел увидел, как округлились глаза Азизы Ветлицкой. По дощатому полу от её ног растеклась тёмная лужа. Это проявление животного страха не вызвало жалости или сочувствия - только презрение. Брезгливое презрение.

– Ах, как вы нерешительны!
– Поклонник подошел ближе, взял дуло пистолета и прижал к своему лбу.
– Смелее!
– Он повысил голос.
– Давай!
– Почти кричал: - Покажи мне свой гнев! Покажи мне его! Гнев нужен, чтобы сломить барьер! Пробудись! Позволь аду вырваться наружу! Я знаю, он жаждет свободы! Он у тебя внутри! Он пожирает тебя!