Дартшире епископ одним лишь взглядом распознал семью упырей, которые держали в страхе жителей деревни три года, нападая на них по ночам и выпивая кровь. Упыри были сожжены, и в тот же день две радуги сияли над Дартширом, и пролился дождь из мёда.

Много раз стойкость и верность епископа Ларгеля проверялись небесами.

Блудницы осаждали его обитель, прикрываясь необходимостью исповедаться. Прелюбодейки из знатных семей искали соблазнить его, но он остался глух и слеп к их чарам, и всех предал суду, свидетельствуя против них, и затем самолично свершив казнь над грешницами.

Жизнь его служит образцом для подражания всех, кто чтит яркое пламя. Да будет милость небес со всеми нами».

Эмер с досадой отбросила свиток. Вот так житие! Милосердный служитель яркого пламени, погубивший половину Эстландии! И ничего интересного или полезного. Пустая болтовня, прикрывающая сомнительные подвиги. Единственное, что заслуживало размышлений - покровительница рода Азо. Святая Медана. Но можно ли быть настолько верным, чтобы лобызать мощи со страстью, достойной юнца?

Ночь она провела отвратительно, мучимая короткими неясными снами, в которых мелькали епископ Ларгель, черные вороны и Годрик на пару с Тилвином, а утром, едва забрезжил рассвет, явилась леди Фледа в сопровождении дочери и прислужниц.

К вечеру второго дня своего плена Эмер готова была вылезти в каминную трубу, чтобы избавиться от общества благородных дам. Она сильно подозревала, что хитрец Годрик специально попросил мачеху находиться все время подле нее, что и было подлинным наказанием.

– Вы уже прочитали житие, что я вам принесла?
– прервала ее невеселые думы леди Фледа. Она сматывала клубок, а перед ней сидела Острюд, держа на растопыренных пальцах моток шерсти.
– Если прочли, то завтра я принесу вам другое. Когда я была молоденькой, то зачитывалась этими историями.

– Матушка знает Писание наизусть, - похвасталась Острюд.

– Наизусть?
– Эмер стряхнула мрачное оцепенение и посмотрела на свекровь другими глазами.
– Ох, леди Фледа, это достойно восхищения! А не расскажите нам что-нибудь?
– она бросила на пол подушку и уселась возле ног свекрови, льстиво заглядывая ей в лицо.

– Что же вы хотите услышать?
– спросила леди Фледа, крайне довольная, что невестка проявляет такую похвальную почтительность и любознательность.

– Что-нибудь о святых прошлого, - невинно попросила Эмер.
– У нас в Вудшире свои святые, о многих вы, верно, и не слыхали. А я вот не слыхала про святую Медану... Расскажите, чем она прославилась и каковы были ее подвиги?

– Не знаешь о Медане?
– фыркнула Острюд.
– В каком же диком крае ты проживала.

– Не дерзи, дочь, - велела леди Фледа, и клубок в ее руках засновал размеренно и торжественно.
– Стыдно не знать великих людей веры, Эмер. Тем более, святая Медана была родом из ваших краев.

– Вот как?
– воскликнула Эмер, кладя клубок на колени и усаживаясь на подушку поудобнее.
– Кем же она была? Монахиней? Или чудотворицей?

– Она была принцессой. Дочерью короля. Тогда в Эстландии было много королей, гораздо больше, чем сохранили летописи и людская память. Там, где сейчас Вудшир, сто лет назад жил король Тавтолх, у него было много детей, а младшую дочь звали Меданой. Она была красива и непорочна, как небесный вестник. И с ранних лет она узнала о вере яркому пламени и решила посвятить свою жизнь служению ему.

– Решила уйти в монастырь?
– спросила Эмер.
– Сюда, в Дарем?

– Не перебивай матушку!
– воскликнула Острюд.

Но леди Фледа сделала ей знак успокоиться и погладила Эмер по голове:

– Нет, невестка. Тогда еще не было монастырей, и Дарем был всего лишь замком-крепостью. Святая Медана не могла уйти в монастырь, но дала обет безбрачия, а отец принуждал выйти замуж, потому что ее руки искали многие знатные рыцари. Тогда святая Медана взяла в спутницы двух служанок и под покровом ночи скрылась из отцовского дома, найдя пристанище у своей тётки, на севере, в местечке, которое сейчас зовётся Медовым.

– Никогда бы так не поступила, - пробормотала Эмер, чтобы не услышали ни свекровь, ни Острюд.
– Я бы выбрала самого достойного.

– Вы что-то сказали?
– спросила леди Фледа.

– Я говорю: какая невероятная духовная стойкость, - сказала Эмер громко.
– Но продолжайте, продолжайте, дорогая свекровь.

– Продолжаю. Святая Медана укрылась у тетки и вела благочестивую жизнь, живя в хижине у скал, проводя дни в посте и молитве. Она питалась тем, что собирала ракушки на скалах. Отец долго искал её, и рыцари, влюбленные в прекрасную принцессу, тоже искали. Но постепенно пыл их был растрачен, и о Медане забыли. И лишь один рыцарь не мог смириться с потерей и продолжал искать принцессу. Он был достойнейшим рыцарем своего времени, язычником, и страстно желал назвать Медану своей женой. Много лет он обыскивал Эстландию, и, наконец, встретил Медану на скалистом берегу, где она собирала ракушки к трапезе. Рыцарь пожелал сделать её своей женой прямо там, на берегу, но святая Медана взбежала на утёс, и утёс вдруг оторвался от суши и поплыл через залив, унося святую от нечестивца. Рыцарь не оставил поиски, и через некоторое время снова настиг принцессу. Чтобы спастись от его страсти, она залезла на дерево и крикнула: «Зачем ты преследуешь меня?» «Меня влечет к тебе» - ответил рыцарь. «Что же влечёт сильнее всего?» - спросила Медана. «Твои глаза, твои дивные очи», - ответил рыцарь. «Так забери их!» - сказала Медана, вырвала себе оба глаза и бросила их к подножью дерева.

Эмер не могла произнести ни слова, пораженная рассказом.

– Яркое пламя!
– вымолвила она, когда обрела дар речи.
– Поистине, мы, вудширцы, все дикие нравом.

– Это не дикость нрава, а благочестие, - назидательно сказала леди Фледа.
– Принцесса Медана умерла, но рыцарь раскаялся в своей преступной страсти, принес ее мощи сюда, в Дарем, и основал здесь часовню, названную в честь Меданы. Позже здесь построили церковь, а потом и собор. И теперь Дарем - это церковь-крепость, где чтут благочестивую Медану. И я вижу добрый знак, что теперь хозяйкой Дарема будете вы, приехавшая с родины нашей почитаемой святой.