Саар не было с нами, и это позволило мне, наконец, излить душу Кельтхайру. Мы пили вино, и я сказал, что опасаюсь, что боги лишили меня способности стать отцом. Кельтхайр заволновался и начал обычную песню о том, что это происки моей колдуньи, но я оборвал его и сказал, что не хочу слышать плохого о Саар. Мы продолжили пить, Кельтхайр подливал вина снова и снова, а потом сказал, что знает, как проверить, во мне ли причина или в Реган. Он ушел и вернулся к ночи и привел с собой женщину. Красивую, умелую, желавшую близости с королем. Я был пьян, но все же отозвал брата в сторону и стал говорить о нарушении гейса. Кельтхайр отмахнулся и сказал, что никакого преступления здесь не будет, потому как я беру не наложницу, а женщину на одну ночь. Я был пьян, и мне показалось, что он прав.

Мы задержались в лагере, и каждую ночь Кельтхайр приводил женщин и приносил кувшины с пивом и вином. Я потерял счет времени, и женщинам, которые бывали в моем шатре. И пьяным я был чаще, чем трезвым, потому что проснувшись, первым делом тянулся к кувшину и кубку. Однажды вечером Кельтхайр привел новых женщин. Я осмотрел их, выбрал одну, самую миловидную, и повел в шатер. Она хихикала, прижимаясь все теснее. Я хотел поцеловать ее, пошатнулся и едва не упал. Вдруг кто-то преградил нам дорогу. Я несколько раз встряхнул головой, чтобы зрение прояснилось, и увидел наглеца.

Это была Саар.

– Что ты делаешь, Конэйр?
– веско сказала она.
– Вспомни, ведь в Зеленой ветви тебя ждет жена!

Ноги еще держали меня, но язык уже плохо слушался. Я посмотрел на Саар и засмеялся. Меня качало, поэтому я облокотился о плечо моей нынешней женщины. И только с третьего раза я смог сказать внятно, чтобы Саар поняла мои слова.

– Ты хочешь, чтобы я прогнал ее?
– спросил я насмешливо.

– Так будет правильно, - сказала Саар.

Я поманил ее пальцем, и она приблизилась, думая, что я хочу говорить на ухо.

Хмель ударил в голову, я обнял Саар за шею и притянул к себе, отталкивая женщину, приведенную Кельтхайром.

– Прогоню, если займешь ее место, - сказал я, прижимаясь лбом к ее виску.

Саар ударила меня. Я снова засмеялся, потому что не почувствовал боли. Саар хотела вырваться, но я держал крепко и смеялся все громче и громче.

Потом появился Угайне, схватил меня за одежду на груди и ударил в челюсть. Рука моя сама собой разжалась, и Саар выскользнула, как рыбка из разорванной сети. Я зарычал от злости. В глазах было темно, поэтому я ударил Угайне наудачу. И не попал. Он нанес мне еще один удар, разбив губу. Я упал на четвереньки, и не мог подняться, пока меня облили холодной водой. Отбросив с глаз мокрые волосы, я увидел мою колдунью. Она стояла передо мной с ковшом. Я попытался приподняться, и она угрожающе перехватила ковш. Ковш, кстати, был окован медью. Я увидел, что возле нее стоит Угайне, и вид у него совсем не дружелюбный. Это придало мне злости и силы.

Он не успел заметить, когда я бросился на него. Но я был пьян, поэтому не смог одолеть сразу. Мы рухнули и покатились по земле. Я слышал крики воинов, но голоса Саар не было. Я оказался сверху, дважды ударил Угайне, получил ответный удар в печень и добрался-таки до его горла.

Потом был сильный удар по затылку, и темнота. Я лежал лицом в траве, и чьи-то проворные пальцы ощупывали мою голову.

– Цел, - это Саар.

Нервный хохот. Это Угайне.

Я стал медленно подниматься, готовясь к драке, но в это время подбежал Кельтхайр. Он обхватил меня поперек туловища, прижимая руки к бокам. Я пытался вырваться, но молочный брат держал крепко.

Саар схватила Угайне за рукав и побежала прочь так, что пятки засверкали. Он не сильно противился этому. Я снова дернулся и освободился от Кельтхайра, но догнать парочку не смог, потому что споткнулся и упал. Кельтхайр тут же насел на меня сверху.

– Ты спятил?!
– шипел он мне на ухо.
– Уймись! Что ты творишь?! Или в тебя вселились демоны?!

Я скинул его с себя и перевернулся на спину, глядя в черное небо. Редкие звезды поплыли, выписывая круги, а потом потухли.

Проснувшись, я первым делом ощупал голову. Мне казалось, что мозги сейчас вытекут. На затылке вспухла огромная шишка. Я усмехнулся. Вот так ласку я встретил от Саар. Потом припомнил все, что произошло вчера, и похолодел.

Моей колдуньи не было в шатре. Я крикнул, чтобы послали за ней. Мне ответили, что она не приходила ночевать в деревню. Я спросил, где Угайне, и мне сказали, что он тоже не появлялся с прошлого вечера.

Я приказал закладывать колесницу. Кельтхайр прибежал и стал отговаривать от поездки. Чувствовал я себя мерзко, а выглядел, наверное, еще хуже. Я сказал, что наделал много глупостей, что Кельтхайр остается за главного, и что мне нужно непременно уехать. Удивительно, но после этого мой молочный брат замолчал. Он смотрел, как я забираюсь в колесницу, как у меня дрожат колени, и больше не произносил ни слова. Я подумал, что он рад помочь и временно принять войско.

Ехали мы медленно, вознице приходилось то и дело останавливать коней, потому что я едва не вываливался наружу от приступов тошноты. И всякий раз я клялся, больше не пить ни глотка вина.

В городе я не нашел Саар. Все были уверены, что она уехала со мной. Сначала я подумал о сестрах и братьях моей колдуньи, но потом вспомнил еще об одном месте, куда она могла направиться, и где ее ждали.

С некоторых пор это место страшило меня - священная дубрава, возле селения друидов. Роща, где приносили в жертву вождей, нарушивших гейсы. Я поехал туда один. Поехал не сразу, а после того, как выветрился запах вина и я смог держать вожжи.