Леди Дерборгиль схватила Бранвен за руки, умоляя не совершать ошибки, но Бранвен покачала головой и заявила так, что слышали все:

– Тому, кто говорит правду, незачем бояться. Яркое пламя видит чистоту моих помыслов и окажется милосердным ко мне.

– Да будет так!
– король Адельгерд хлопнул в ладоши.
– Приготовьте железо и заприте ответчицу, через час мы заменим королевский суд божественным.

– Дайте хотя бы день на подготовку, Ваше Величество!
– возопила леди Дерборгиль.

Король ответил ей тяжелым взглядом.

– Час!
– провозгласил он.
– Если небеса и вправду на ее стороне, достало бы и минуты!

– Это опасно, очень опасно, - твердил Эфриэл, хмурый, как осенняя туча.

Они с Бранвен были заперты в каменном мешке под лестницей, куда обычно бросали ведра, тряпки и метлы. Вернее, была заперта только Бранвен, но никто не мог помешать Эфриэлу проникнуть к возлюбленной. Бранвен удобно устроилась на куче тряпья и ничуть не казалась испуганной. Зато сид извелся и не мог усидеть на месте.

– Ты уверена в том, что хочешь сдеать?
– он склонился над возлюбленной, вглядываясь в ее лицо с жадностью. Неужели ее вера настолько непогрешима, что она не боится поднять раскаленное железо, чтобы избавиться от немилого мужа?

Бранвен погладила его по щеке и кивнула так безмятежно, словно он спрашивал, пойдет ли она сегодня утром собирать примулы.

– Ты совсем ничего не боишься?

– Чего же мне бояться?
– спросила она удивленно.
– Я говорю правду, и яркое пламя это знает. Разве оно может наказать меня?

Сид пробурчал что-то, потирая ладони.

– Не беспокойся, - заверила его Бранвен, - я верю всем сердцем, а вера творит чудеса.

– Неужто? - не удержался от сарказма Эфриэл.

– Разве с нами не произошло сто чудес? Разве ты не видишь в этом небесной милости?

– Не вижу, - буркнул сид.

– Все будет хорошо, - она прижалась к нему, и хотя он не мог видеть ее лица, чувствовал, что она улыбается.
– Зато после этого лорд Освальд никогда не сможет предъявить на меня права. И я буду всецело с тобой... если ты захочешь.

Час миновал, и за ответчицей пришли. Когда загремели засовы, Бранвен пылко поцеловала Эфриэла, а он даже не успел ей ответить.

– Леди Бранвен из Роренброка, вы готовы к божественному суду?

– Готова, - ответила она просто, и в сопровождении гвардейцев вернулась в зал, где уже стояла жаровня, полная алых углей.

На углях лежал железный прут, раскаленный докрасна. Концы его отсвечивали желтым и белым, и казались прозрачными.

– Ты еще можешь остановиться, - сказал Эфриэл, но Бранвен покачала головой и приблизилась к жаровне.

Священник прочитал короткую благословляющую молитву, и дал ответчице приложиться к книге святых откровений. Бранвен набожно осенила себя знаком яркого пламени и улыбнулась слугам, которых ради такого события тоже впустили в зал суда, потому как божественная ордалия должна проводиться открыто, чтобы каждый, независимо от происхождения и положения, мог присутствовать и своими глазами видеть наказание грешника или милость к праведнику. Тильда плакала, утирая распухшее лицо передником, и молоденькие горничные испуганно пищали, глазея то на короля, то на бесстрашную леди, которая по доброй воле решила сунуть руку в пламя. Рядом с леди Дерборгиль стояли Тигриша и Киарана, поддерживая мать под локти. Лицо Киараны было бледным и печальным, а Тигриша, наоборот, разрумянилась и смотрела на сестру сияющими глазами.

– Пусть свершится небесная воля, - сказал священник, объявляя начало ордалии.

Бранвен показала присутствующим чистую ладонь, чтобы все убедились, что здесь нет колдовства или хитрых снадобий, и готова была взяться за железо, но Эфриэл удержал ее в последний момент.

– Подожди, - он схватил раскаленный прут и велел, стиснув зубы: - Возьми меня поверх руки.

Бранвен приоткрыла рот, готовая возразить, но Эфриэл повторил:

– Не спорь. Возьми. Это меньшее, что я могу сделать для тебя.

Словно во сне она положила ладонь поверх его руки, ощущая жар, исходящий от углей и раскаленного металла, а сид медленно поднял прут.

Несколько долгих минут, пока священник читал молитву три раза, они стояли плечом к плечу, и взгляд Бранвен, обращенный на сида, говорил больше слов. А Эфриэл подумал, что обожженная рука за такие прекрасные глаза - это совсем не дорого. Можно было бы стерпеть муки и пострашнее.

По истечении отведенного времени сид бросил прут на пол. Прут покатился к креслу короля, и тот непроизвольно подтянул ноги.