– Причем здесь они?

– Как - причем?
– леди Дерборгиль даже всплеснула руками от изумления.
– Бранвен, ты будто явилась из мира фей! Младших сестер берут по старшим. А у нас все не слава яркому пламени! Сначала Айфа...
– она всхлипнула, поднеся платочек к уголку глаза, - а потом еще твой развод. Не волнуйся, дорогая девочка, конечно же, я буду отстаивать твои интересы даже перед королем, но это слишком, это слишком... Мне надо принять лавровых капель, немедленно, - и графиня отправилась в свою комнату, а за ней засеменили служанки и дамы, наперебой утешавшие вдовствующую герцогиню.

Оставшись наедине с Эфриэлом, Бранвен оробела сильнее, чем перед недовольством матери.

– Опять будешь ругать, что я поступила глупо?
– спросила она, прижимаясь к нему.

– Ты поступила неразумно, - признал сид, - но упрекать тебя не могу. Хотя признаю, что и это - неразумно.

– Неразумно, что ты связался со смертной женщиной?

– Да, непростительная слабость с моей стороны.

– И ты недоволен этим?
– она затаилась в его объятиях.

– Не скажу, что меня это радует. Но мог ли я поступить по-другому?

В этот же вечер в комнате Бранвен появилась груда пыльных свитков, которые она принялась внимательно изучать при свете свечи.

– Ты ищешь какие-то древние заклинания?
– пошутил Эфриэл, когда Бранвен вызвала его.

– Нет, это законы о браке и семье, - пояснила Бранвен, откладывая очередной свиток.
– Хочу быть во всеоружии, если лорд Освальд осмелится отказать в разводе.

– Думаю, он будет очень упорен в битве за тебя, - сказал Эфриэл, обнимая ее.
– Не представляю, на какие бы безумства я решился, если бы тебя потерял.

Лорд Освальд и в самом деле проявил упорство. Не прошло и трех дней, как прибыл гонец с известием, что сам король Адельгерд едет в Роренброк с выездным судом. Леди Дерборгиль подняла на ноги всех слуг в замке и пригласила полсотни помощниц из ближайших деревень, заплатив серебром. Такого переполоха не видели даже перед свадьбой Бранвен - тридцать человек натирали, начищали и мыли замок, выметая зимнюю паутину из углов и полируя медные шишечки перил до блеска. Еще тридцать человек было занято на кухне, в коптильне и пекарне, готовя провизию для короля и его свиты. Среди всего этого носилась леди Дерборгиль в огромном белом чепце и в фартуке с оборками. Она отдавала приказы, ругала за нерадивость и ужасно переживала - сможет ли Роренброк достойно принять короля.

Близнецы Тигриша и Киарана загоняли горничных, подбирая наряды к королевскому приезду, и только в спальне Бранвен не было нетерпеливой суеты.

– Я пойду на суд, если ты не возражаешь, - сказал Эфриэл, когда Бранвен рассказала ему новость.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты выслушивал все, что станут там говорить...

– А мне бы хотелось, - заявил он.
– Ты что же, считаешь, я должен остаться в стороне, когда Гусак Великолепный попытается забрать тебя?

– Но чем ты сможешь помочь?
– Бранвен позабавила его пылкость.
– Опять ударишь его лавкой?

Эфриэл подхватил ее на руки, отправляясь в постель.

– Не знаю, что смогу, - сказал он.
– Но тебя одну я не оставлю.

Была бы ее воля, Бранвен отправила бы сида домой, пережидать, пока Его Величество с Его Сиятельством не покинут Роренброк. Но Эфриэл разгадал ее хитрость, и приложил все усилия, чтоб не улететь в Тир-нан-Бео. Под утро Бранвен была совершенно измучена и одинаково страдала от неутоленной страсти и досады, что тонко продуманный план не состоялся.

Эфриэл чувствовал себя гораздо лучше, и готовясь предстать перед королевским выездным судом, даже пригладил кудри, остановившись на пару секунд у зеркала.

Бранвен не вышла встречать короля, и сидела в спальне, пока Тигриша не пришла за ней - передать королевское повеление явиться в большой зал, где находились уже графиня Роренброк и король со свитой и священнослужителями.

– Ну, последнее испытание, моя храбрая гусочка, - подбодрил ее Эфриэл.

– Обними меня покрепче, - попросила Бранвен и сама бросилась ему на шею.
– Даже если король откажет мне в прошении, я не вернусь к лорду Освальду. Лучше монастырь или... или смерть.

– Не надо о грустном, - Эфриэл поцеловал ее, и рука об руку они направились на королевский суд.

Бранвен предстала перед Его Величеством Адельгердом и вельможами, держась очень прямо, словно не ее собрались судить все эти важные господа, а она сама явилась вынести им приговор. Эфриэл присел на скамеечку для ног, стоявшую возле кресла леди Дерборгиль. Скамеечка была отставлена за ненадобностью, потому что графине приходилось вставать всякий раз, когда она говорила перед королем. Впрочем, все остальные, кроме епископа, тоже должны были вставать, говоря при Его Величестве, а Бранвен в силу ее статуса ответчицы, и вовсе не разрешалось садиться.