Он коротко рассмеялся.

– Да.

Врач дал отбой. А утром его разбудил - если только это слово подходит пребывающему в реальности, сотканной из снов, - долгий звонок в дверь. Небритый парень вырос на пороге, вертя в руках бейсболку.

– Меня, вроде того, за вами мэр прислал. Я подожду внизу, в машине, пока, вы, вроде того, соберётесь.

Развернувшись, парень застучал по лестнице каблуками. Врач не рассмеялся его бесконечному "вроде того", которое водитель употреблял и к месту и не к месту, он его просто не заметил. Подумаешь, слово-паразит, мелочь, в сравнении с происходившим, с тем, что ему предстояло, пустой звук. Врач был в ночной пижаме, которую уже не снимал ни ночью, ни днём, и, накинув поверх плащ, спустился за водителем, оставив дверь нараспашку. Он быстро опустился на заднее сиденье, так что шофёр за рулём не заметил его тапочек. Он надел их рефлекторно, как почти всё, что делал в последнее время. Ехали в полном молчании. В зеркальце водитель видел, как пассажир свернулся в углу, закрыв глаза. Всю дорогу, хотя в прямом смысле в тундре нет дорого, а есть направления, он так и не шевельнулся, слегка покачиваясь на выбоинах, в которые иногда попадали колёса. Несколько раз шофёр, держа руль одной рукой, а другой озадаченно проводя по небритому подбородку, оборачивался, но заговорить не решился. А врач на оборотной стороне век видел, как незаметно вытянув из пижамы пояс, накидывает его удавкой на шею водителя и душит, душит. Вильнув, машина выскочила на обочину, завязнув в огромной грязной луже, множество которых покрыло тундру. Водитель хрипел, пытаясь достать врача руками за своей спиной, но только нелепо ими хлопал, пока всё не кончилось. Он в последний раз вздрогнул и затих, откинув голову со съехавшей набок бейсболкой на водительском кресле. В унисон с ним вздрогнул и врач, уставившись на его посиневшее лицо, закатившиеся глаза и миллиметровую щетину, о которую поцарапался, стягивая короткую удавку. Его тихонько потрясли за плечо.

– Просыпайтесь, доктор, вроде того, приехали.

Врач открыл глаза. За стеклом высилось здание губернского министерства. Оставив машину распахнутой, врач поднялся по парадной лестнице. Водитель увидел его тапочки, но было поздно, он уже тянул на себя тяжёлую дубовую дверь. В вестибюле, в очереди у гардероба, толпились посетители. Усатый, грузный гардеробщик двигался медленно, будто в замедленном кадре. Врач подошёл сбоку очереди и протянул ему плащ. Оставшись в пижаме, он произнёс с бессмысленной улыбкой:

– Я болен.

Обследовать прибывавших в фильтрационный барак было некому, и, продержав для вида сутки, их всех переводили в лагерь. Многие пытались возмущаться, но пребывание в бараке уже надломило их волю, сутки - это совсем не мало, и достаточно было пары окриков, чтобы они, выстроившись один за другим, послушно брели гуськом за охранниками, скрывавшими лица под масками. Их расселяли как придётся, кого куда. Волей случая учитель оказался в одной хижине со священником, которого знал по прежней жизни.

– Как и вы здесь?
– приветствовал он его, молившегося в углу.
– Значит, бог не сберёг своего верного слугу.

Учитель съязвил, но в глубине подумал, что ему повезло. После барака он понимал, что мог оказаться чёрте с кем.

– А, это вы, - перекрестившись, обернулся священник.
– Я здесь добровольно.

Он признался впервые. За тягостные дни пребывания среди сомнамбул, у него появилась необходимость выговориться, и он благодарил бога, пославшего ему старого знакомого. Ни в какие случайности священник не верил, допуская во всём одну-единственную волю небес.

– Значит, вместе с паствой, - проницательно заметил учитель, качая головой.
– Моё уважение, я бы ни за что не решился. С другой стороны, вам легче, это ваш выбор. А меня-то за что?

– Вы здоровы?

– А разве не видно? Я попал по случаю, можно сказать, невинно пострадавший.

Учитель криво усмехнулся.

– Вы не одни, здесь таких всё больше. Хотя вирус быстро исправляет ошибки.

Священник вздохнул. Он старался воспринимать всё, что с ним происходило, с абсолютной покорностью, но страх, случалось, парализовал его, прожигая с головы до пят. Тогда ему хотелось бежать. Любым способом, хоть по морю, разломав ночью дом и связав несколько брёвен верёвкой, которую он нашёл в хижине и припрятал от изымавшей подобные вещи охраны. Но далеко ли уплывёшь на таком плоту? За пределы лагеря? А куда потом? Кругом тундра, а в городе схватят и снова вернут в лагерь. Не раз ему хотелось подбежать к воротам и закричать: "Я здоров, здоров, выпустите меня отсюда!" Но так можно было нарваться на пулю. Кто бы ему поверил? В лучшем случае его бы только издевательски высмеяли. Когда страх делался невыносимым, священник опускался на колени и молился, чтобы небеса послали ему силы выдержать принятое испытание. И появление учителя он воспринял как знак.

– Но пока-то мы здоровы, - иронично хмыкнул учитель.
– Так что можем веселиться.

– Вот именно, пока. Вопрос времени. И судя по всему, недолгого.

Священник тяжело вздохнул.

– Ну вы-то знали на шло шли, - сказал учитель, с удивлением заметив у священника страх.
– Хотя ваш случай, возможно, исключительный. То, что вы до сих пор не заразились, должно вас обнадёживать. И чумой не все заражались, пусть и один на миллион. Вероятно, у вас стойкий иммунитет. Или в самом деле бог бережёт.

Глаза у священника блеснули. Учителю сделалось душно.

– Ладно, пройдусь, надо обживаться.

Учитель долго гулял по берегу, петляя меж валунов и глядя под ноги, чтобы не ступить в попадавшиеся на каждом шагу человеческие испражнения. Встречая сомнамбул, бредущих с раскинутыми руками, он инстинктивно отскакивал, уступая дорогу. При этом он отворачивался, стараясь не встретиться с ними глазами, опасаясь, поймать их отсутствовавший, погружённый в себя взгляд. Священника он снова застал углубившегося в молитву.

– Да будет воля твоя, - бормотал он с закрытыми глазами.
– Ты всемогущ и всемилостив...

Учитель хлопнул дверью.

– Э, батюшка, куда вы хватанули, - назидательно сказал он, когда священник вздрогнул.
– Если бог всемилостив, то как допустил эпидемию? И почему не прекратит её? Не может? Тогда какой же он всемогущий? Либо - либо, закон исключённого третьего - Он язвительно сощурился.
– Могущество или доброта - выбирайте!
– Сев на пол, учитель стал разуваться, и тут заметил, что всё-таки вляпался в дерьмо. Он поискал глазами тряпку, не найдя, снял грязный ботинок и стал чистить его подошвой другого.
– Злой он, ваш бог, - продолжил он почти равнодушно, - ему же самому лучше было, если бы его не было, да и нам.