'Селена!' - он-таки вспомнил имя, которое ни от кого, никогда не слышал.
– 'Селена...'

Он повалился на грязный песок, конвульсивно дергаясь и захлебываясь слюной, точно в припадке эпилепсии.

Евгений плохо понимал, что происходило дальше. Он видел, как вокруг собрались люди, видел разорванные облака и синее небо над головой. Его куда-то везли, сунув в рот скомканный платок и связав веревкой, как буйного больного.

Когда припадок начал ослабевать, он осознал, что лежит в больничной палате, а сидящая рядом некрасивая женщина проводит ему по лбу мокрой марлей.

– Все хорошо, голубчик, все хорошо!

Евгения по-прежнему трясло, однако он уже мог поворачивать голову и пытаться что-то говорить.

Он вдруг начал понимать, что с ним случилось. И впервые это понимание было совершенно четким и ясным.

Весь день он пролежал на железной койке, на дырявых простынях в большой палате, наполненной скверными запахами и стонами больных. Дрожь и муторность то отступали, то вновь набрасывались, как волны в час прибоя.

Он думал, что не заснет. Однако вечером ему сделали укол, от которого Евгений моментально размяк и потек.

– Евгений.

Призрак доктора Беннетта с озабоченным видом стоял у постели, проступая в почти непроглядной затхлой тьме.

– Случилось непредвиденное.

Евгений поднялся, оставив измученное тело и буравя доктора свирепым взглядом.

– К сожалению, ваш организм проявил...

– Покажите договор!

– Евгений...

– Я хочу видеть договор!
– с железным остервенением повторил Евгений.

Доктор достал из неоткуда светящиеся листы бумаги. Евгений принялся перечитывать их.

– Этого пункта не было!

– Вы ошибаетесь, он был.

– Его не было. Я не обязан вам помогать ни в чем, кроме... вашего чертова морока!

– Вы заблуждаетесь, - невозмутимо парировал доктор.
– Посмотрите, это указанно даже в начале. Евгений, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете...

– Вы обманули меня!
– вскричал Евгений, содрогаясь от ярости.

– Позвольте...

– Освободите меня сейчас же!

– Да, да, Евгений, конечно. Я уже работаю над вашим эм-м... оздоровлением. Уже завтра вы почувствуете себя гораздо лучше.

– Закройте контракт!
– заорал Евгений так, что кто-то из больных заворочался во сне, видимо почувствовав гудящую в воздухе энергию.
– Он недействителен, я разрываю его!

– Вы не имеете права, - жестко ответил Беннетт.

– Лжец!

Евгений стал надвигаться на доктора, совершенно не представляя себе, что будет делать, когда до него доберется. Беннетт отпрянул.

– Еще шаг и мне придется применить силу! Параграф четыре, пункт два!

Он предостерегающе вскинул руку.

– Это больно, Евгений! Еще шаг и...

Евгений сломался пополам, вдруг оказавшись не в силах двигаться и дышать. Душный, тягучий воздух облепил его подобно рою омерзительных мух. Беннетт погружал его в то мучительное состояние между сном и пробуждением, похожее на процесс утопления в болоте или увязания в зыбучих песках.

Во сне человек способен стерпеть такую боль и ужас, от которых наяву быстро сошел бы с ума. Евгению предстояло в этом убедиться.

Он слышал, как заворочалось и жалобно заныло на кровати его тело. Доктор смотрел на него с каким-то отстраненным спокойствием.

– Достаточно?

Пытка в одно мгновение прекратилась.

– Все хорошо Евгений. Уже завтра вам полегчает. Вы... молодец!
– Беннетт нежно похлопал Евгения по спине и растаял в воздухе.

Евгений пробыл в больнице несколько дней. За это время ему действительно стало лучше. Судороги и конвульсии прекратились, сердцебиение пришло в норму, и лишь кровь по-прежнему продолжала жечься изнутри, как муравьиная кислота.

Освободившись, Евгений вернулся домой, пересчитал деньги, которые у него остались. Никакого плана не было, была лишь смутная надежда. Надежда на другого человека: далекого, непонятного и скорее всего плохого. Но единственного, кто мог помочь.

Тем же вечером Евгений вдавил кнопку электрического звонка квартиры на другом конце Москвы. Очень нескоро за дверью послышалось шлепанье босых ног, звякнула цепочка, и на пороге появилась Альцина. Она была, как обычно растрепана, одета в мешковатую серую пижаму не слишком опрятного вида. В глазах тень презрительного удивления.

– Пришел-таки?

– Здравствуй!

– Ну?

Она переминалась с ноги на ногу, явно не собираясь впускать Евгения в квартиру.

– Мне нужна твоя помощь.