Она приобняла Таю за плечи:

– Пойдем. Семеныч пока оденется.

Выскользнув из-за занавески, Она уставилась в комнату Кости. Он сидел, обложенный подушками, и сосредоточенно ел кашу. Мать подносила неполную ложку к его рту, Костя старательно делал несколько жевательных движений и, проглотив, открывал рот снова. Когда его мать обернулась, услышав шум, то Она увидела расширенные от удивления и слез ее глаза. Женщина даже не кивнула Ей, очевидно, еще не справившись с потрясением.

За Ее спиной возник Семеныч и также растерянно застыл, увидев спокойно сидящего Костю. Мальчик был немного бледен, но его взгляд больше не казался безумным, а лицо не искажалось гримасой.

Костя замер и взглянул на них.

– Гости у нас, – наконец, смогла вымовить женщина.

– Доктор, – невнятно пробормотал Костя свое первое слово, то ли спрашивая, то ли утверждая.

Женщина охнула, чуть не выронив тарелку из рук. Семеныч заметил, как трясутся ее руки.

– Ешь, ешь. Сил набирайся, – подмигнул мальчику Семеныч, разряжая напряженную атмосферу. Толкнул и Ее, замершую в одном положении. – Тая, где умыться можно?

– На улице можно или за печкой. Где хотите, – радушно она развела руками. – Будем пить чай с вареньем?

– Конечно, будем, – Семеныч улыбнулся и склонился к Ее уху. – Ну что ты встала? Умываться пошли.

– Я… я… – оторопело попыталась Она что-то выдавить.

Обратно ехали сначала молча. Каждый размышлял о своем.

– А ясности стало еще меньше, чем было, – сказал Семеныч, желая обсудить произошедшее. Он еще раз подумал о том, что в Ней или в них двоих скрывается неведомая сила. Та, что выдумывает, делает порой пространство податливым и закручивает невероятные ситуации.

«И если эта сила, о которой мы можем и не подозревать, существует, то нужно обязательно научиться ею пользоваться. Но как?! И что мы можем делать? Видеть призраков и лечить людей? Но если с Костей простое совпадение? Или это все Она вытворяет? А если Она прекрасно знает или всегда знала, что делала?!» – мысли Семеныча хаотично скакали, наталкиваясь одна на другую. Но, чем ближе они подъезжали к городу, тем менее он думал о прошлом. В голове, минуя настоящее, уже обосновывалось будущее с его суетой, бытовыми неурядицами, тщетной возней.

– Я не хочу домой, – Она не могла представить, что Семеныч сейчас уедет, и все начнется сначала: еженедельные встречи, тайные места, а вокруг – нелепая жизнь.

– Ты ночь просила, ты ее получила. Что еще? Что еще ты от меня хочешь?! – взорвался он. Ночь прошла, и грузом навалились проблемы: вместо положенных двух дней Семеныч задержался на шесть, невнятно объяснившись с женой и с шефом в паре торопливых телефонных звонков. Чувствовал себя Семеныч отвратительно из-за того, что придется перед кем-то объясняться, а причины его отсутствия были, мягко сказать, малоправдоподобны и нереальны, да и не совсем приемлимы для озвучивания в кругу семьи или на работе. Мало того, его раздражала необходимость оправдываться в обстоятельствах, которые сложились помимо его воли. А еще Семеныч не мог себе признаться в том, что он тоже не хочет возвращаться. Но как жить другой жизнью, условия которой не будут обеспечены крышей над головой и работой, Семеныч не представлял. Как остаться с Нею, жестоко не затронув судьбы близких, Семеныч не знал, отчего и неимоверно начал злиться. Ведь, именно Она была причиной его душевных мук. Рядом с Нею жизнь не шла ни в какое сравнение с жизнью без Нее: наполненная, лишенная сожалений о прошлом и страхов будущего, можно сказать, счастливая. Не чье-то чужое существование мужа, единственного сына, опоры семьи, сотрудника, а собственная, личная жизнь Семеныча. Рядом с Нею каждое мгновение было по-настоящему удивительным: еда вкуснее, голод острее, воздух чище, небо чудеснее, и все это можно было заметить. Лишь бы Она была рядом. Она делала все вокруг полноценным. Она дарила любовь. Семеныч чувствовал это тепло, казалось, и в крови. – У меня своя жизнь, и она давно сложена так, как сложилась. Поскандалить хочешь?

– Не, – энергично замотала Она головой. – Мне тебя не хватает.

– Я не игрушка!!! – ответил взбешенный Семеныч. – Вместе мы не будем, уяснила?

– Да, – кивнула Она. – Но…

– Никаких «но»!!! – Семеныч не замечал, что кричит. – Или так, или никак! Я с какой совестью домой вернусь, благодаря тому, что в командировке из-за тебя влип в очередную историю?! Вместо двух дней почти неделю отсутствовал.

Она осеклась на мгновение.

– Все это не обеспечит мне нормальное существование. Происходят странные и необъяснимые вещи, я согласен. Но! Мне нужно платить за квартиру, обеспечивать жену и помогать родителям. И ты не лезь!!!

– Я не лезу! – выкрикнула Она в слезах.

– Лезешь! – возразил он. – Требуешь, просишь, ревешь. Мне все это не нужно, пойми. Совсем не нужно. Я хочу спокойно прийти к логическому концу жизни и все! Все! Не надо мне больше напрягов, чем существующих. И так до отвала наелся с тобой. Хватит с меня. Не устраивают разовые встречи – до свидания. Об этом я предупреждал, если ты помнишь.

– Помню.

– Вопрос решен?

– Нет! – пробормотала Она в отчаянии. – Нет!!!

– До свиданья тогда, – Семеныч открыл Ей дверь.

«Надоело! – возмущалась Она, еле сдерживаясь от ярости. Признавать свою зависимость от чувств к Семенычу Она не хотела. Поэтому выстраивала защиту из недовольства его поведением. Она не умела ждать, не умела прерываться ни от любимого человека, ни от любимого дела. Любовь давало одно нестерпимое желание: быть рядом, быть единым с делом или человеком. Все препятствия вызывали только неуемную агрессию. – Поиграли в любовь, и хватит с меня. Ни ухаживаний, ни внимания, ни радости. Одни оскорбления, обвинения и ссоры. Ханжа, зануда и сноб! И нытик! Бессердечный! Толстокожий! Ходи на свою работу! Люби свою жену! Живи своей сложившейся жизнью. Ищи свой смысл существования! Я себе тоже что-нибудь найду!».