Качнул головой.

– А чего молчишь?

Пожал плечами.

– Ну хватит дуться. И смотри отцу не ляпни.

Снял капюшон и ледяным тоном произнес:

– Ляпну.

Эх, видели бы вы лицо потаскушки. Как словно в замедленной съемке распахиваются глаза, отпадает челюсть, бледнеет кожа, а в горле застревает немой крик. Не выдержав наплыва не самых приятных чувств, бедняжка грохнулась в обморок. Хорошо хоть удалось оживить ее бодрящими лещами. А то сперва показалось, сердечко не выдержало.

– Т-т-ты кто?..
– прохрипела она.

– Неважно.

– Где Энри?

– Отдыхает. Кем работает твой папаша?

– Б-б-банкиром...

– Где?

– В Первом ангварском...

– Высоко забрался. И почему я не удивлен? Да ты не бойся, не трясись. Поможешь мне - и никто не узнает о твоих тайных тройничках.

Ее щеки вспыхнули.

– Ах ты...

Подался вперед и проговорил по слогам:

– Заткнись, шлюха. Тебе слова не давали. Откроешь свою обкончанную пасть когда я позволю. Поняла?

Кивок.

– Прекрасно. Приедем скоро?

– Да.

– Возьмешь деньги - немного, пару сотен золотых. Есть столько?

– Да.

– А потом за покупками. Будешь хорошей девочкой - и очень скоро забудешь обо мне. Начнешь выеживаться - весь долбанный город узнает, что ты е-шься с конями. Вот папаня обрадуется!

– Но я не еб-сь с конями! Ты ничего не докажешь!

– А мы не на суде. Слух - как воробей: вылетит и все.

Леди громко засопела и буркнула:

– Ладно.

– Умница.
– Улыбнулся и откинулся на спинку.
– Как звать?

– Бетани.

Карета остановилась.

– Приступай.

Она спрыгнула на тротуар и велела кучеру ждать. Хлопнула дверь, даже с такого расстояния я слышал, как грохочут ступени. Через десять минут Бет вернулась - в изящном зеленом платье и шляпке с вуалью. Рядом со мной упал пухлый кошелек.

– Что дальше?

– Едем в магазин, где продают такие же шмотки.

Пока девушка развлекала хозяина кокетливым разговором, быстренько выбрал одежду и скрылся за ширмой. В чулках и штанишках до колен чувствовал себя крайне неловко - но чего не сделаешь ради местной моды. Зато камзол сел как влитой, да и широкополая шляпа с пером смотрелась отлично. Чтобы совсем уж отвести подозрения, купил короткий красный плащ. Как заверил продавец - теперь я настоящий ангварский аристократ.

Расплатившись, велел Бет везти в ближайшую к ее дому гостиницу. Когда карета остановилась, поманил дворянку пальцем и тихо, но внятно сказал:

– Узнаешь у отца имена и адреса трех самых крупных должников. У которых отбирают имущество или грозят долговой ямой.

– Да как я узнаю?! Меня никогда не волновали его дела!

Покачал правой ладонью.

– Имена и адреса.

Покачал левой.

– Трах с конями. Выбирай.

– Первое, - проворчала она.

– Молодец. Завтра на рассвете оставишь портье письмо для...
– не смог сдержаться от ехидной улыбки: - Красного Сокола.

Бет шумно втянула воздух, готовясь разразиться отборной руганью, но в последний миг выдохнула и понурила голову.

– Хорошо.

– До завтра.

Подождав, когда карета скроется за углом, догнал первого попавшегося господина и вежливо спросил:

– Сэр, не подскажите, где найти гостиницу получше того клоповника?

И кивнул на здание, куда меня привезла Бет. Естественно, ночевать там никто не собирался - слишком опасно. У потаскушки достаточно денег и влияния, чтобы послать вместо письма наемного убийцу.

Усатый джентльмен хихикнул.

– О, сэр, а у вас есть вкус. "Саммерен на закате" - знатная дыра. Тут неподалеку есть маленькое, но крайне уютное заведение. Прошу за мной.

Мы прошли пару кварталов, болтая о всякой ерунде. Я больше молчал, а сэр Данкан все жаловался на бесчинства пьяных гвардейцев, мэра-взяточника, разгул преступности, босяков с того берега, плохую еду и бессилье короля, неспособного раз и навсегда покончить с синими крысами.

Наверное, за одну прогулку я узнал больше, чем Тим за месяц. Жаль не услышал ничего о крепости, а спрашивать прямо побоялся.

Ночь прошла спокойно. В том смысле, что никто не устроил облаву и не попытался задушить подушкой. Спал же плохо, волнуясь об успехе задумки и терзаясь мыслями о Лире. Сам-то в теплой мягкой постели, а она в вонючем каменном мешке, где и соломы может не быть. Примерно раз в час проваливался в беспокойные сны, заканчивающиеся одним - в комнату врываются латники, волочат на площадь и рубят голову. Иногда вскакивал сразу после удара топора, иногда взлетал над эшафотом бесплотным духом и с ужасом смотрел, как обезглавленное тело носится вокруг плахи. Ну, как курица.