Да и можно ли куда-либо уйти, когда от волнения у тебя подкашиваются ноги?

— Мадемуазель Дюпен-Чен, я думаю вам лучше присесть, — высказала свое мнение Натали. Алья отвлеклась на смену подгузников дочери, поэтому экран в данный момент пустовал, а Маринетт, которую вот уже тридцать пять секунд как не пронзал успокаивающе-испепеляющий взгляд лучшей подруги, схватившись за голову нарезала круги вокруг стола.

— Натали права, Маринетт, — поддержала Тикки, которую очень волновало состояние подопечной. Такой паники у Ледибаг она не видела давно: даже само возвращение домой далось Дюпен-Чен значительно легче.

— Да, — кивнула героиня без маски, сделав еще один круг. — Сесть. Мне нужно сесть.

Без Адриана ее беспокойство только увеличивалось, отчего девушка очень жалела, что не поехала с ним в аэропорт. С другой стороны, перспектива рыдать в родительских объятиях на глазах у толпы людей (а она была абсолютно уверена, что непременно расплачется, вновь почувствовав тепло матери и отца) не прельщала.

На диван Маринетт все-таки села, правда, не без помощи Натали, которой пришлось принудительно усаживать не сопротивлявшуюся девушку.

Да и как тут сопротивляться, если в голову нескончаемым потоком лезли разные мысли? А что, если родители ее не узнают? А что если сама Маринетт не узнает их? Или они разминутся с Адрианом, приедут без него и решат выпроводить незваную гостью из дома?

К счастью, когда Дюпен-Чен начала придумывать, как объяснить маме и папе, что она их пропавшая дочь, на экране ноутбука снова возникла мадам Ляиф, которая тотчас заставила подругу вновь попытаться взять себя в руки. Пусть и частично, но ей это удалось: по крайней мере с третьей попытки Маринетт все же смогла поднести ко рту заваренный Натали успокаивающий чай.

***

Если кого Сабина Чен и могла не узнать, так это Адриана Агреста. Таким улыбчивым она видела его только на фотографиях, да и то лишь семилетней давности. Прекрасно знавшая причину вечной депрессии героя Парижа женщина (все-таки их объединяла общая беда) облизнула пересохшие от волнения губы. Материнское сердце сжалось, почувствовав искру надежды, однако усилием воли Сабина не позволила этому пламени разрастись.

Адриан ничего не сказал, а спросить его мадам Чен не решилась — слишком уж она боялась услышать, что ее догадка оказалась неверной.

Господи, как же повезло ее мужу, что он не обладал женской интуицией! Ибо Том Дюпен искренне был уверен, что Адриан решил наконец прислушаться к его совету и начать жить.

Дорога от аэропорта до пекарни показалась Сабине невероятно долгой. И это несмотря на то, что водитель Агреста вез их коротким путем, а все светофоры перед ними каким-то чудом загорались зеленым светом. Мадам Чен то и дело прижимала руку к груди, чтобы проверить: бьется ее сердце или же давно остановилось от волнения.

На Адриана Сабина старалась не смотреть. Каждый взгляд, брошенный случайно на счастливого парня, заставлял ее все больше и больше убеждаться, что она ничего не напридумывала, что действительно годы ожидания закончились… Но страх, что эти надежды окажутся пустыми, не хотел покидать ее.

Она снова поймала себя на том, что открыла рот, чтобы задать волнующий ее вопрос, но вовремя опомнилась и сделала вид, что зевнула. Слишком страшно услышать, что Маринетт до сих пор не нашли. Но и услышать, что дочь ждет ее дома, Сабина была не готова: тогда и так кажущаяся долгой дорога в пекарню покажется вечностью, а ожидание грядущей встречи — ужаснейшей пыткой.

Все должно идти своим чередом.

***

Вопреки принятому решению не торопить события, мадам Чен выскочила из машины как только автомобиль остановился перед пекарней. Проигнорировав оклик удивившегося мужа, переполняемая болезненной надеждой на возвращение единственного ребенка мать резко открыла входную дверь, вбежала по лестнице на второй этаж, где располагалась сама квартира, вошла в гостиную и…

…обнаружила там склонившуюся над бумагами Натали Санкер.

Секретарь, а ныне и совладелица фирмы «AGRESTE» поднялась, чтобы поприветствовать вернувшуюся из Китая хозяйку дома. Натали что-то говорила, но мадам Чен этого не слышала.

Не увидев в гостиной ту, которую ожидала, Сабина застыла на месте, полностью абстрагировавшись от внешних раздражителей.

Она все выдумала.

Истолковала поведение Адриана так, как хотело ее тоскующее сердце, не разум.

Сама же обманула себя и теперь вынуждена была терпеть боль того, что ожидаемое оказалось иллюзией. Как же хорошо, что она смогла удержать язык за зубами и не сообщила о своей догадке Тому! Он бы точно не выдержал этого разочарования…

Женские руки нежно обняли Сабину Чен со спины. Чей-то подбородок опустился ей на плечо.